К  нам  подплыла  Джейн. Она  взяла  меня  за  руку, и  в  ее  черных  глазах был  снова  ужас. Она  видела  мертвецов, и  ей  было  страшно. Джейн задергала  меня  за  руку, показывая  на  то, чтобы  мы  покинули  это  место.

— «Моя  девочка! Моя  Джейн!» — жалел  я  ее — « Эти  покойники, это  не  для  ее женских  красивых, как ночной  океан  глаз!».

  Дэни  и  сам  это  понял. И  показал, что  надо  уходить. Времени  оставалось только  на  подъем. Только, только, чтобы  вернуться. Было  уже, почти  четыре   вечера. И  смесь  уже, почти  вся  была  израсходована.

                                                 ***

  На  обратном  пути  мы  подобрали  слиток  золота. Джейн  об  этом позаботилась  и  прикрепила  его  к  своему  аквалангу. Наконец  мы  достигли конечной  точки  обратного  маршрута, с  трудом  работая  ластами сопротивляясь  течению. Мы  достигли, почти  скального  узкого  пролома  и вертикальной  вверх  стены  ведущей  к  верхнему  плато.

  В  этом  месте  опять  было  как  то  опять  одиноко  и  пусто. Никого  вокруг, только, белое  песчаное  дно  и  синяя  вода, и  давящая  давлением  глубина со своим  сильным  течением, стремящимся  нас  троих  унести  в  океан. Мы быстро  пошли  на  подъем, когда  достигли  точки  своего  спуска.

  Мы, освещая  обратный  путь  фонариками, не  стали  доходить  до  скального пролома, а  сразу  зацепились  за  спущенный  невдалеке  от  него, на  лебедке, прямо  с  борта  нашей  яхты, наш  веревочный  проводной  фал  эхолота  сонара руками и поднялись медленно на поверхность. Правда, веревка  с кабелем  от  глубоководной  аппаратуры, как  и  нейлоновая  на  веревке  сеть, лежали  уже  в  другом  месте, ближе  к  самому  пролому. Это  говорило  о  том, что  яхту  повернуло  ветром  на  одной  якорной  цепи. И  мы  сразу  не поняли, куда  это  все  делось. И  даже, был  напуган  происшествием. Но, все было нормально, и мы все поочередно, друг за другом. Осторожно  задерживая  дыхание  на  выдохе, и меньше  вдыхая  остатки  гелиевой  смеси.