Я  пытался  пробиться  к  нему  сквозь  эту  массу  желеобразных  жителей моря. И  пытался  вытащить  Дэниела  из оконного  иллюминатора  пилотной кабины, но  не  мог. Все  было  бесполезно. Дэниел  застрял  намертво.

  Он  бился  баллонами  о  верх  иллюминатора, и  не  мог  выйти  наружу. Эти  литров  на  двадцать  четыре  уже  пустые  его  баллоны, не  давали возможности  пролезть  в  разбитое  водой  окно  рубки  самолета. Оно  было, более  узким  и  не  рассчитанным  на  выход  человека. Но, Дэниелу, пришлось  лезть  сквозь  него. У  него  не  было  выхода. И  мы были  оба  в  состоянии  паники  и  ужаса. И  на  этой  кошмарной  глубине  для  аквалангистов  не  соображали  совершенно, уже  и  толком, что  делали.

   Дэниел  паниковал  и  делал  то, что  не  должен  был  делать. Изматывал  себя, дергаясь, застряв  в  том  окошке, и  истекал  кровью. У  нас  кончалась кислородно-гелиевая  смесь  в  баллонах  у  нас  обоих, и  мы  были  в  ужасе  и панике. Мало  того, Дэниел, потеряв  руку  в  шоке  от  боли, терял  уже сознание. И  я, стукая  его  по  голове  рукой, приводил  в  чувство, пытаясь выдернуть  из  самолета. Отстегнув  баллоны  и  сбросив  с  плеч  Дэниела, я тащил  его  за  акваланг  через  то  разбитое  покореженое  от  удара  о  воду самолетное  окошко.

  Он  был  в  отчаяние  и  слабел. Учащенно  дышал  через  мундштук  и  шланги акваланга. Расходовал  смесь  в  бешенном  количестве.