Вилл Кратос:

– Конечно, такова наша воля.

Сайман Тайм:

– Давайте вспомним наших друзей в молчании.

Оставшиеся четыре философа сидели в бункере и молчали. Они вспоминали все, что им было дорого, они вспоминали своих друзей, Алетэя, свои приключения в ополчении. Они грустили и иногда улыбались. В этом молчании прошло двадцать минут.

Вдруг Ирвин заговорил:

– Мы сдали то самое занятие, помните?

Вилл Кратос восторженно сказал:

– Да уж, помните, как меня тогда выгнали с занятия?

Сайман решил пошутить:

– Наверное, мистер Верба просто понял, о чем ты думал.

Никто не оценил этот тонкий юмор, однако Гепта Партис тоже с улыбкой заговорила:

– Меня тогда тоже выгнали, а сегодня я справилась с этим заданием.

Вилл подошел к ней и обнял девушку:

– Дорогая, мы сегодня уже выросли и смогли справиться с тем, что тогда было нам не под силу.

Сейчас же в Теосе Отец замаливал все грехи своей молодости, ведь Бог видел его. Он восклицал, стоя на коленях перед иконами в своей комнате:

– Господи, прости меня за двуличие мое, прости ошибки мои, за молодость мою грешную, за шаги мои неосторожные по земле твоей праведной. Я исповедовал пути, что не сходятся с путем священного, но сейчас с умом просветленным, я вижу лик Твой божественный и на коленях стою пред крещенными слугами Твоими, благом овеянными, и обращаюсь к ним, как к душам священнейшим, чтобы упрашивали Тебя за спасение мое в глазах Твоих. Ты, Бог единственный, прояви милосердие к рабу своему на земле и на небе, ибо он будет служить тебе до конца своей жизни и даже в смерти, Аминь.