– Посмотрите на меня, вы думаете, что я грустный инвалид? Но вы ошибаетесь, да, сначала я очень печалился по этому поводу, но сейчас я больше, чем до этого происшествия, весел и полон сил, я счастлив!

Алетэй понимал, что это всего-то его убеждение, он просто уверил себя в том, что он рад, но подсознательно такие люди страдают сильнее, чем те, кто позволяет негативным эмоциям выходить наружу. Алу и Сэму пришлось выслушать получасовой рассказ о жизни Гастли. Они внимательно слушали, но потом он их отпустил, по-доброму попрощавшись.

Они шли дальше и увидели художника, который, как ему и положено, рисовал картину. На ней была нарисована обнаженная женщина. Дама была довольно полная. Ну что можно сказать? У всех свои вкусы.

Омега бесновался где-то в далеком космосе. Он не понимал, почему парень так испугался его. Быть может он был не прав, быть может, нужно было аккуратнее подводить его к тем словам, которые были нужны? Но было уже поздно. Хотя оставалось еще шесть лет. Кстати, он поэтому-то и ограничил время Алетэя, чтобы тот не забродил на дорожках старости в другие дебри, но это уже совсем другая история, а может даже и эпопея.

Часы проходили у человека и робота, которые пытались найти кого-то интересного среди творцов, но там оказались одни посредственные личности. Как часто приходишь на поиск особенных людей в театры искусств, в притоны наук, но находишь там то же, что ты можешь встретить на улице. В этом мире нет ничего простого, а есть только посредственное, которое все же сложное, но, видимо, недостаточно, раз является предсказуемым, хотя бы на уровне интуиции. А второе – это непосредственное, но сейчас очень посредственно быть ученым или писателем, эрудитом или художником, музыкантом или кем-то еще. Не уж то когда-то наступит время, когда не останется ничего непосредственного. Так думал Алетэй.