– Что сделано, то сделано. Обратно не вернуть. Исправить невозможно, ведь в прошлом лишь оно, – сказал старик, явно издеваясь.

– Я хотел бы остричься в монахи и прожить свою жизнь, подобно вам, в служении Господу, чтобы он забыл мои грехи, но я хотел бы узнать…

– Узнать? Ты сомневаешься? – старик отвернулся от юноши и продолжил очищать комнату от паутины, захватившей почти все углы. Он снова начал прогонять беспомощных паучков, которые терпеть не могли этого беспощадного негодяя, уничтожающего их дома. Если бы пауки умели думать, то, вероятно, их мнение о святейшем выражалось бы в нецензурной форме. Хотя, с другой стороны, этот дед был слишком ленив и стар, чтобы хотя бы раз в год отвоевывать у насекомых территорию. Вместо этого, он убирался только тогда, когда в часовню приходили гости.

Юноша продолжил:

– Я, несомненно, уверен в своем решении, но я хотел спросить у вас, какого быть аскетом? Вы ведь самый старый и опытный в этом деле человек. Я так долго искал вас, чтобы спросить.

Старик улыбнулся. Морщинки будто бы тоже изобразили улыбки. Его лицо стало таким приятным, в нем было что-то наивное и детское. Юноша никогда не видел, чтобы хоть один пожилой человек сохранил такую невинность.

– Но что я могу тебе рассказать? Только лишь историю моей жизни. Тебе придется присесть и подождать, пока я уберу свое скромное жилище.

Старец, взяв с собой свечу, проводил юношу в главное помещение, где в центре стояла статуя святой Илады, покровительницы аскетизма, жившей во времена Анимана. По легенде Илада была прекрасной девушкой. Мужчины дрались за нее, пытались завоевать ее сердце, но она была холодна к противоположному полу, да и к своему любви не испытывала. Когда у входа в ее дом два ухажера схватили Иладу за руки и начали тянуть ее каждый к себе. Появился Кантион и приказал страже арестовать неудачливых кавалеров. После он предложил девушке стать жрицей в храме истинного Бога. Она согласилась. Через десять лет она предалась аскезе.