Фамилус не обращал внимания на балет юных снежинок. Похоже, он влюбился, но сам еще не мог это достаточно осознать. Он убеждал себя в том, что девушка, которая его выгнала, была легкого поведения, грубиянкой, недоучкой и так далее. Что еще думают люди находящиеся в обиде? Он ехал и думал о ней. Автобус остановился, зашла старушка. Она поприветствовала водителя, дала ему льготную карту и села впереди Фамилуса. Он грустил, в его голове вращались невообразимые мысли. Старушка чуть повернула голову и произнесла тихим, надрывающимся, но веселым голосом:

– Снег пошел, красивое представление.

Фамилус молчал. Она продолжила:

– Ты не грусти, внучек, если ты из-за девушки, то они особы, которые и себя-то понять не могут, – старушка медленно подмигнула ему правым глазом, он этого не увидел. – Ты не подумай, что я тебя учу, но не грусти, в старости у тебя найдется для этого время.

Автобус остановился, старушка медленно поднялась и забрала свою карточку, она долго спускалась по лестнице, и вот ее попытки увенчались успехом, водитель почтительно попрощался с ней; двери закрылись, автобус поехал дальше. Фамилус спросил у водителя:

– Можно покурить?

Водитель ответил ему:

– Если откроешь окно, то конечно можно, никого ведь нет.

Мужчина достал пачку, вынул одну сигарету, поднес ее ко рту и подцепил губами. Положив пачку на место, в карман, он открыл окно, после чего достал зажигалку. Щелчок. Пламя. Танцующий тонкий язык огня приближался к сигарете. Она вошла этот танцующий оплот любви и стала теплой, её кончик загорелся. Сигарета лишилась своей девственности и уже приобрела ранг использованной и нужной только тому, кто её использует. Зажигалка была больше не нужна.