Глушь заповедная
Палыч

Вообще то Глушь Заповедная была замечательной деревушкой. Или деревней. Или селом. Или … Да мало ли их, этих самых или.
Народ в ней жил, по большей части, добрый и работящий. Были, наверное, и нетопыри какие, но они особого беспокойства не доставляли. И были они, скорее всего, для контраста. А то откуда мы узнаем, что добро есть добро если нет зла? Да и по большому счёту, нечисть себя вела абсолютно адекватно, можно сказать с приличным чувством юмора. То картинку с ночным небом перед окном поставят, что б человек день проспал, то перо в трубу установят, для воя. То щуку в ведро с водой возле колодца подбросят. Дети, да и только.
А ещё в Глуши был Палыч, ведьм. Ведьм, он же ведун – работа такая. Не путать с ведьмаком, который славу мечом добывает. Палыч был просто умным. Ну жуть каким умным. Да, и ещё он мог показать будущее. Нет, не всем, а только конкретному человеку. Точнее даже не будущее, а вероятностное будущее.
Вот задумал человек что-то, а чем закончится, не знает. Идёт он к Палычу и говорит:
— Палыч, я тут приспособу придумал, как проще с дерева мёд снять. Бортничать значит.
А Палыч ему и скажет, что б не лез на дерево. Что навернётся он с этой самой приспособой, мало не покажется. А главное – человек всё это как бы почувствует, как бы проживёт. Увидит, что да как. Так ещё и спина и плечо будут ныть после экскурса в вероятностное будущее, как будто с дерева грабанулся.
Дар, конечно, был замечательный, но не особо востребованный. Местные обращались редко. По мелким проблемам было в Глуши беспокоить друг друга непринято, а глобальных проблем видимо просто не было.
Заезжие были в редкость. Нет, не то, что бы про Палыча никто не знал. Каким-то образом прознавали. Точнее немного не так. Вдруг получалось так, что при задумывании какого-либо дела, которое могло иметь глубокие последствия, что-то внутри человека шевелилось, и он узнавал, как найти Ведуна.
Так однажды в деревню нагрянул Авторитет. Прикатил на что ни на есть самой важной машине с личным шофёром. А перед тем, как нагрянуть в Глухомань приезжали нукеры авторитета, поузнавать, что да как, постращать того-другого, узнать – где Палыч живёт. Палыч их на порог не пустил, но пообещал, что с их хозяином поговорит.
Так вот, приехал, этот самый хозяин. Чёрный лимузин на фоне Палычева терема красуется чёрным бельмом. Боты стоят полукругом, сложив руки на животе, из подмышки кобуры торчат. Красота ;). Подходит этот самый хозяин к двери терема и громко так, почтя крича, говорит:
— открывай старый дверь, это я, авторитет, приехал. Поговорить хочу с тобой кое о чём.
Палыч его в дом конечно пустил, коль пообещал. Да и пообщаться согласился. А проблема у авторитета была большая. Дело он затевал новое, на много денег и ещё больше человеческих судеб. Судеб было конечно не жалко, а вот с деньгами пролететь не хотелось. Вот он Палычу кратенько, не вдаваясь в тонкости бизнеса, и обрисовал ситуацию. Палыч внимательно его выслушал и говорит:
— подскажу чем закончится, не вопрос. Просто дело хлопотное, и возможны всякие варианты по ходу дела. Так что б тебя не утруждать, я тебе покажу все возможные варианты вероятностного будущего, что б ты правильное решение принял. Только ты, немил человек, не убегай, дочувствуй до конца.
И показал. Да как показал! Уже после первого варианта вероятностного будущего у авторитета ноги отказались шагать. Так что предупреждать необходимости не было. А сколько вероятностных будущих увидел авторитет, никто не знает. Только пробыл он у Палыча не один час и выдул у него не один стакан воды, замечательной воды, ключевой. А после этого вышел он на крыльцо, с каким-то странным выражение посмотрел на ботов и черное пятно, изображавшее лимузин, вздохнул, потихонечку проковылял к машине и все исчезли в невесть откуда взявшейся пыли.
Говорят, что после этого авторитет сильно изменился. Разогнал ботов, бросил секретаршу, подарил детям офис, а сам свалил в монастырь. Врут, наверное.
А был ещё шпион. Нет, это не шутка. Настоящий шпион. Приехал он перед важным Саммитом. Перед саммитом, на котором собирались решать судьбу человечества, толи про пластиковые стаканчики и палочки для ушей, толи про печи: топить или не топить, толи, простите за прямоту, что при пукании должна выделять корова и куда это девать. В общем разговор планировался не просто о больших деньгах, которые собирались честно отжать, используя мировое право и авианосцы, а об очень больших деньгах.
Шпион прибыл в Глухомань незаметно. Точнее так, чтобы его никто не видел. А что? Глухоманцы люди приличные и вежливые. Если человек стесняется, что ж ему на глаза лезть? Вот и проследовал шпион по улице с заботливо расставленными для него деревьями, столбами, тумбами для афиш и зеркалами, что б сподручней было прятаться и следить за слежкой, до самого Палычева Терема.
О чём они говорили и что ему показал Палыч никто, как всегда, не узнал. Шпион как незаметно прибыл, так незаметно и убыл. Только вот после этого у Них Там разразился какой то скандал. Люди вдруг неожиданно узнали, что деревянные палочки для еды делают из травы. А ещё узнали, что Гренландия именуется Зелёныйостров не из-за того, что викинги напились до злёного змия, когда его открыли, а из-за того, что он был до ужаса зелёный пару сотен лет назад. И что человечество страдает манией величия, думая, что влияет на окружающую среду настолько, что может регулировать температуру Глобуса.
Да, подзагадили Землю матушку основательно, встать некуда. Но ведь хорошая хозяйка тем и хороша, что вовремя убирает. А домочадцы у такой хозяйки не гадят. Она им умеет доходчиво объяснить словом и делом, делом ниже спины.
И не то, что бы люди узнали. Странно, но это они знали всегда. Просто они никогда это не думали. Не думали настолько, что в их головах спокойно уживались крокодилы в Антарктиде, которых откопали палеонтологи, и ледяная шапка в несколько километров толщиной там же.
Но, давайте, будем это считать совпадением и ещё одним вероятностным будущим.
Так что чиновники, бизнесмены и приступный мир Большую Глухомань по большому счёту не беспокоили. Наверное, сами знали, что куда ведёт. А появлялись, как правило, люди умные и совестливые. Те, которые, когда пекутся о всеобщем благе, думают о каждом в этом благе по отдельности.
Учёного звали Миша. Точнее – его звали Учёный Миша. И он действительно был Миша и действительно был учёный. Работал он, в институте, который занимался тепло- массо — обменом и был хорошим специалистом.
(пока пишу продолжение имеет смысл познакомится с Мишей. Рассказ «Великое закрытие. ЖЫНЛ.)
После «великого закрытия» в жизни Миши мало что поменялось. Он поучаствовал в массе проектов. Одни проекты стали важным вкладом и так далее, другие канули – сами знаете куда. Но это была настоящая работа Учёного. Было интересно, дружно и не очень денежно. А главное – Миша с каждым проектом поглощал массу знаний, скажем так, не по специальности. Это я вот к чему.
Есть такой замечательный закон философии «Переход количества в качество». Для наглядности: одна капля – капля, две капли – две капли, в какой момент эти капли превращаются в лужу? Или песчинки: одна, две, сто … и когда они выросли до Сахары?
Это я к тому, что накопленные Мишей знания сложились в Открытие. Точнее – в Мысль об Открытии. Ещё точнее – в предчувствие открытия.
Наверное, каждый человек хоть раз в жизни испытывал это чувство – предчувствие чего-то. Просто вы знаете, с чего начать и знаете наверняка чем это закончится. Середина – это рутина. Поиски, ошибки – всё, как всегда. Но вы ТОЧНО знаете – это получится.
Вот и у Миши огромная масса знаний, можно сказать Big Data персонального уровня, сложилась в это чувство. При этом к чувству его подтолкнул пустяк, цепь событий, на самом деле абсолютно случайных. Но эта цепочка как-то сама сложилась в Предчувствие. Он знал с чего стартует и знал, что будет на выходе. Да, всему этому сопутствуют большие и малые проблемы, надо сделать попутно ещё пару тройку открытий, задействовать колоссальные вычислительные мощности, привлечь коллег из различных отраслей и направлений …
Но Миша знал главное – это не только возможно в принципе, он знал, что это можно реализовать на современной элементной базе.
Рабочий день закончился. Точнее закончилось время физического приложения знаний и умений. Шеф был большой умница и ещё больший либерал, поэтому думать он разрешал, даже в рабочее время, где угодно, в том числе и за пределами института.
Миша брёл, что называется, «на автомате». Кафешка, скверик, симпатичный городской то ли прудик, толи озерцо. Взгляд фиксировал окружающую действительность исключительно на уровне самосохранения, а голова перебрасывала миллиарды и триллионы ватт, скручивала и распрямляла пространство, из двухмерного через трёхмерный рвалась в N-мерный мир. В общем Миша думал.
Неожиданно Миша упёрся в резную калитку и мысли притормозили, дав осознать происходящее и вернуться в реальный мир. Невысокая калитка предваряла вход в мощёный деревом двор. Мощёный деревом – это когда спил лиственницы или того же дуба ставят «на попа», предварительно придав ему форму куба, и такими «кубиками», которые плотненько прижимаются один к другому, закрывают весь двор. В глубине двора стоял терем, на высоком крыльце которого его поджидал старец. Миша почему-то не удивился ни тому, как он оказался в этом сказочном уголке города, о существовании которого даже не подозревал, ни тому, что знал имя старца – Палыч.
— Ну, мил человек, походи в дом.
Палыч жестом пригласил Мишу следовать за собой, и они прошли в горницу. Горница была залита солнцем и какой-то радостью. Посреди горницы стоял стол из толстенных кедровых плах. На столе блестел только что вскипевший самовар в окружении ажурных ивовых ваз, заполненных печёной снедью и керамических плошек с вареньями и медами.
Как-то само-собой Миша понял, что он хочет рассказать этому старцу всё о своём открытии, но не для того, чтобы похвастаться, а для того, чтобы просто услышать его мысли.
И Миша рассказал, рассказал даже не заметив, что его речь изобилует физическими и математическими терминами и понятиями, он пальцем в воздухе, не задумываясь, писал формулы, формулы длинные и заковыристые. Он скручивал пространство, он дробил не только атомы, но и кварки, из простенького трёхмерного мира он вламывался в N-мерный мир и возвращался обратно. И за всей этой физико-математической мешаниной вырисовывалось невероятное: возможность черпать практически неограниченные объёмы энергии и перебрасывать их в невероятно маленькие устройства, которые эту энергию преподнесут человечеству «на блюдечке с голубой каёмочкой», по образному заверению Миши.
И вдруг … Прошу прощения за это самое «и вдруг». По-другому не получается. Так вот, и вдруг …
Миша увидел себя посреди выжженной пустыни. Солнце слепило глаза, воздух был сух, колюч, мёртв. Ветер перебрасывал с места на место какие-то обломки, обрывки, кусочки. И, самое страшное, тишина. Нет, звуки были, но это были мёртвые звуки. И Миша неожиданно понял, это след его детища. Детища, которое в других, жадных руках … И он был единственным мыслящим существом на всю планету …
Картинка подёрнулась рябью. Теперь Миша был в скафандре. Не в том, который одевают космонавты перед выходом в космос, а в котором он должен! просто быть всегда. Это было не хорошо или плохо, это было просто необходимо. И вокруг него были люди в истерично разукрашенных биоскафандрах, герметичные жилища и витающая в этом мире непомерная тоска …
Опять рябь. Опять вдруг, но, зелёный мир. Яркий, благоухающий!! Однако чувство длилось мгновение, откуда-то из подсознания всплыли знания этого местовремени: — Купол. Изолированное от внешнего мира пространство. Защита по внешней среде – стеклокристалл диаметром от двадцати до сорока километров, высота пять десять километров. Защита от внешней среды поверхность-грунт – не менее пяти километров. Куполов на планете от десяти до пятнадцати. Население …, площадь … А за куполом – смерть.
И опять рябь. И опять смерть …
Сколько времени и сколько раз это продолжалось Миша не понял, да и не хотел понять. Он просто понял, что всё виденное – вероятностное будущее. И не одно будущее никак не вязалось со светлым будущим человечества. Он, как собака после реки, тряханул головой, и оказался в светлой и уютной горнице.
Напротив, сидел старец и грустно улыбался. Его речь лилась уютно и незамысловато.
— Ты не обижайся, мил человек. Не готовы люди к твоему. Всему свой черёд. Злы и жадны они пока. Баальбек знаешь? А Уральские стены? А Мачу-Пикчу? И как это возможно? А ведь людям было даровано многое. А вот пришлось спрятать гравитацию так, что никто не может найти её, точнее не её, а как она работает. А сколько жизней унесло это знание!!
Неожиданно перед Мишей возникла чашка с ароматным чаем, баранки и плошка с мёдом. Баюкательные движения успокоили, и не только успокоили, но и принесли умиротворение. Беседа потекла легко и свободно. Мысли приутихли, перестали рвать душу и стало так тепло и уютно, и Миша понял – вот оно, главное, тепло, уют и доброта. Хотя бы сейчас.
Уже на выходе Мишу настигла мысль, а помнит ли человечество того, кто изобрёл колесо? Не по изобретению, а по имени и фамилии. И почему-то от этой мысли ему стало вдруг тепло и уютно.
В Глуши заповедной наступил вечер. Уютный, красивый, с самоваром, вареньем, баранками и соловьями. Ведь соловьи это не только птицы, а то, что в душе.