10

Иногда я вспоминала о жестокой казни, устроенной Назанилем. Я сама приговорила любимого нечеловека. Я не знаю, мучают ли меня угрызения совести по этому поводу. Это было так давно…
Стоит ли еще этот замок, в стене которого замурован прекрасный Инглеберт, или его сравняли с землей? Сколько времени утекло с тех пор… Будто бы далекий кошмарный сон. Три века прошло. Теперь все по-другому. Цивилизация, двадцатый век! Немое кино, автомобили. Как прекрасно, что я имею возможность идти через века, не теряя жизнь и молодость! Идти сквозь эпохи и революции. Наблюдать, как меняется все вокруг — люди, мода… Мода… Я смотрю на Мелиссу. Ее волосы не достают до плеч, на голове шляпка, на губах — красная помада. Она всегда в отличной форме. Мэлорм часто грустный, постоянно задумчивый. Я знаю, почему. На его душе тягчайший камень, который он несет сквозь века — смерть Стасии. Он не может себе этого простить. Он не может себе простить того, что был ослеплен ревностью и погубил мать. Я не мучаюсь подобной виной. Только изредка вспоминаю об этом случае. Инглеберт сам сделал свой выбор. И этот выбор был неправильным. А мы могли бы быть счастливыми. Вместе встретить двадцатый век… Лучше не думать об этом. Назаниль тоже не мог забыть Стасию. Как такие люди вообще умеют любить? Или это всего лишь его задетое эго?
Еще нас несколько веков уже кто-то преследует. Не знаю, кто это, но это не люди.
Мы ехали в кино на своем автомобиле. Да, как же все изменилось с тех пор! Чудеса техники. А когда-то мы могли ездить только в каретах…