Мы тронулись с рассветом. Бледность все больше покрывала прекрасное лицо Мелиссы. Казалось, она не доживет и до вечера. Еще и ворон сидел на ветке, громко каркая. Я прогнала птицу, запустив в нее камнем. Проклятый вещун.
Везде огромные лапы столетних елей. От них рябило в глазах. Все окутано легким утренним туманом. Опять каркал ворон. Он сидел уже на другой ветке. Мне захотелось свернуть ему шею, как рождественской индейке.
Прочь, прочь из этого леса! Все здесь казалось мне враждебным. Кони фыркали, громко ржали, отказываясь ехать. Слуги гнали их плетью. Я слышала, что кони ведут себя так, если чувствуют мертвеца или нечистую силу. Сказки седовласых старух. Мы гнали лошадей. Колючие ветки больно хлестали по лицу. У одного из слуг конь встал на дыбы. На лице Мелиссы появилась слабая и странная улыбка. Глаз она не открыла. Издала слабый стон. Слава Богу, жива, жива!
Я погнала своего коня, что было мочи. Не оглядываясь. Ужасная, отвратительная охота. Будь проклят этот ворон, словно преследовавший нас своим мерзким карканьем. Гнать, гнать отсюда без остановок, без оглядки! В кустах будто что-то бежало, параллельно нам, рычало и фыркало. Зверь. Кто еще? Возможно, он и напугал лошадей. Будто ветер донес до меня чей-то смех. Он звучал в ушах. Гнать! Не думать, не оборачиваться. Мы летели, как на крыльях. Через какое-то время этот лес остался позади.