2

С рассветом Мелисса приказала складывать шатры. Она твердо решила преследовать зверя. Даже обещала слугам щедрые дары, если кто-нибудь из них поймает ей живого волка. Это было новой блажью Мелиссы. Самые лучшие чистокровные борзые только лишь раздражали ее. Откуда такая внезапная любовь к волчьей породе? Но, казалось, что не мы преследовали зверя, а зверь преследовал нас. Он, будто смеялся над нами, заманивая в лес, все глубже и дальше, в самую чащу, где не кричали даже птицы. Как в издевку, по ночам раздавался волчий вой, вроде бы совсем рядом, но когда мы продолжали преследование, то заходили еще дальше, в самую чащу, в которую давно не проникало солнце. Один из слуг, старый, опытный охотник, сказал, что лучше бы нам повернуть обратно, пока еще не поздно, ибо эта охота не увенчается успехом, но Мелисса только накричала на старика. Она была упряма и всегда добивалась того, чего хотела. Собственно, так я и стала ее куклой. Для Мелиссы не было ничего невозможного. Если хотите задеть ее до глубины души — скажите, что она чего-то не сможет. Я никогда не была такой целеустремленной. Да и чего мне хотеть? Мелисса — знатная дама с большим будущим, за ее спиной — крылья и огромное состояние. А я — всего лишь ее игрушка. В любой момент, когда я надоем ей — я окажусь на улице. Но пока, к моему огромному облегчению, за десять лет этого еще не произошло. Не представляю своей жизни без Мелиссы. Что я буду делать, оставшись одна на улице без жилья и средств к существованию? Идти искать свою нищую мать, которая продала меня за несколько монет, и даже не оглянулась, когда меня навсегда уводили от нее чужие люди? Или, быть может, преподавать науки детям знатных господ? Я старалась гнать от себя эти мысли, потому что они несли крах моему нынешнему привычному жизненному укладу.
Мелисса стояла, гордо выпрямив спину, и властно указывая пальцем в ту сторону, куда, по ее мнению, нужно было идти, чтобы выследить зверя. Как и десять лет назад, никто не осмелился перечить ей. Слуги на то и слуги, чтобы исполнять прихоти богатой избалованной девчонки. Накидка, отороченная бурым мехом, обнимала ее тонкий стан в бардовом бархатном платье. Волосы вились колечками змей. Идеальный профиль для кисти любого художника. Она обняла меня, видя, что я чем-то озадачена, погладила по голове, приласкав, как согретую хозяйским теплом кошку. Не хватало только замурчать. Я пригрелась под ее крылом, вдыхая фиалковый аромат ее пушистых волос. Меня влекло к ней, но я не осмеливалась сделать первый шаг. Мелисса заменила мне мать, отца, сестру, подругу, и кого-то еще.
Я смотрела на гигантские кроны елей и голова начинала кружиться. В ушах стоял скрип деревьев и волчий вой. Чувствовалось присутствие чего-то необъяснимого. Было неуютно, неприятно. Я не решилась спросить у Мелиссы, чувствует ли она то же самое, что и я. Создавалось впечатление, что Мелиссу обходили ощущения, мучившие меня. Она непреклонно шла к своей цели. Волк. Зверь. Она была одержима этой идеей. Один из слуг напомнил Мелиссе, что скоро закончится продовольствие. Но она и слушать не захотела:
— Можно подстрелить в лесу дичь!
Но лес был будто заколдован, все охотники возвращались с пустыми руками. Слуги начали роптать — никому не хотелось погибнуть голодной смертью из-за каприза взбалмошной девчонки. Но Мелисса не пожелала сдаваться. Она объявила вознаграждение за поимку волка.
Ночью мне не спалось. Я пригрелась под мышкой у Мелиссы. Она спала, легонько вздрагивая и часто дыша. Вдруг, встала, и будто не просыпаясь, вышла из шатра. Это напомнило мне мой собственный «лунатизм». Я окликнула ее, но Мелисса не отозвалась.
— Я поймаю его сама, я уже иду! — услышала я за шатром и подумала о том, как может быть опасна ее ночная встреча со зверем. Я вылетела за нею следом, но ее уже нигде не было, будто в воздухе растворилась. Я наспех подожгла факел и побежала в темную чащу. От избытка различных чувств притупился страх. Я споткнулась, зацепившись за пень, и едва не сломала ногу. Я хотела кричать и звать Мелиссу, но с губ срывался только едва внятный шепот.
Я услышала женский крик. Мелисса! Я хотела побежать, но снова зацепилась ногой, как будто корни мешали, не пускали меня. Ударилась головой о пень. Ничего больше не помню.