Я бежала за сыном, искала его, звала. Ужаснейшее зрелище предстало предо мной — Мэлорм, будто чудовище, стоит на четвереньках и, перемазанный кровью, жует человеческую плоть. Я поняла, что проклятье свершилось, и его уже не спасти. Тогда пусть лучше умрет. Решила я. Выхватила серебряный кинжал и занесла над сыном. Последнее, что я помню, как звериные клыки вцепились мне в запястье. Нож выпал. Я лишилась чувств…

Я не знала, в какой попала мир. Не исключено, что в мир теней, чудищ и призраков. Было так гадко, так неуютно… Непроглядная тьма, а над ней сизая, клубящаяся дымка. Что-то хлюпало, как по болоту. Тьма будто разорвалась, и я увидела свою мать. Она беспомощно тянула ко мне свои руки, но нас что-то разделяло, как будто пропасть. Она кричала и плакала.
— Стасия, вы проиграли! Теперь вы прокляты, прокляты! А я никогда не смогу обрести покой, никогда!
Что-то захлопнулось, будто закрыли шкатулку. Мать пропала. Надо мной кружились чудовища, вытягивая свои руки, как оленьи рога. Они начали свою круговую пляску. В середине дьявольского круга на коленях стоял Мэлорм. Его лицо было перепачкано человеческой кровью. Он смотрел на меня. Я закричала. Все погрузилось в абсолютную темноту…

— Зачем ты сделал это?! — с укором спросил я, глядя на отца.
— Если бы я не сделал этого, Мэлорм, Стасия в припадке зарезала бы тебя ножом, — спокойно ответил Назаниль, глядя на бледную Стасию, которая бредила в лихорадке.
— Лучше бы она убила меня, чем мне превратиться в безобразного монстра! — ответил я в отчаянии.
— Разве Стасия не предупреждала тебя, что мы — оборотни? Слишком поздно сказала? Ну, скажи она раньше, ты бы все равно не поверил. Для тебя же это сказки. Вот, считай, что ты попал в сказку. А в том, что ты растерзал в лесу человека и обратился, нет моей вины. Ты сам сделал это. По зову крови. Судьба привела тебя туда, куда нужно.
Мелисса облизала руку Назаниля, как собачка.
— Ты, только ты во всем этом виноват! — в исступлении закричал я. — Ты портишь род людской!
Назаниль с непринужденной улыбкой посмотрел на меня:
— Я даю роду людскому освобождение — молодость и бессмертие. Это тот дар, о котором люди мечтают испокон веков. Но достается он лишь избранным.
— Освобождение?! — вскричал я. — Всю жизнь ходить в облике чудовища и разрывать трупы, это освобождение?! Зачем мне твоя молодость, зачем бессмертие, когда я проклят навечно?! Таких, как ты, надо убивать!
— Пожалуйста, — Назаниль спокойно подал мне серебряный кинжал, которым меня едва не прирезала Стасия (и я жалею, что она не сделала этого). — Давай, ты можешь сделать это прямо сейчас.
Я со всей ненавистью замахнулся на Назаниля, которого мне теперь и отцом-то было называть противно. Он стоял, не шевелясь. С ехидным вызовом смотря на меня.
— Давай, Мэлорм. В сердце или в голову!
Возможно, если бы он не вел себя так, я бы всадил в его грудь этот кинжал. Но теперь рука сама собой опустилась. Я выбросил кинжал и в бессилии закричал. Мне хотелось разбить свою голову об дерево. Я в исступлении кричал, а из груди вырывался звериный рык.
Назаниль не обращал на мою истерику совершенно никакого внимания. Он держал за руку Стасию, которая металась и бредила.
Милая, я сделал то, что должен был сделать давно. Теперь мы будем жить одной дружной семьей, как и было предписано в Книге Судеб.
Я изошелся уже не плачем, а лаем. Я в бессилии рвал на себе волосы, а летели клочки шерсти. Я схватил кинжал, чтобы вонзить его уже в свою собственную грудь. Назаниль резким рывком выхватил кинжал и вышвырнул его. Кинжал сделал сальто в воздухе и исчез между соснами. Назаниль вернулся к Стасии.
— Я всегда любил тебя, — говорил он, и в его голосе сквозили циничные нотки. — Настолько, насколько это умеет зверь.
Я катался по земле, крича, рыча, визжа и лая, но Назаниль не обращал на меня никакого внимания.
Мелисса злобно наблюдала за тем, как Назаниль стоит возле Стасии.
— Твой сын впал в истерику, — заметила она.
— Так и что теперь? — равнодушно сказал он. — Перебесится. Это с непривычки. Не каждый же день узнаешь, что в твоих жилах течет кровь оборотня. Когда он поймет, что это есть благо, успокоится.
— Благо?! — заверещал я. — Я не хочу быть монстром! — Не хочу быть монстром! Не хочу, не хочу! Уж лучше бы я всю жизнь жил взаперти.
Я дрыгал в воздухе ногами, как пятилетний ребенок. Но это уже не ноги… Это лапы молодого волка! Я визжал от страха и ужаса к самому себе.
— Да заткнись ты уже, щенок! — не выдержал Назаниль.
Я окончательно взбесился. Мне захотелось самоуничтожиться. Я начал брать разбег, метясь головой в сосну. От первого удара из глаз посыпались искры. Я побежал снова.
— Идиот, — с раздражением проговорил Назаниль. — Мелисса, свяжи его!
Я брыкался и визжал, но Мелисса была сильнее меня. В два счета она меня скрутила и опутала веревками. Я притих. Обреченно прося у небес смерти. Я был смешон и жалок.