Она, подошла  к  Дрыке  и  посмотрела  светом, таких  же, горящих  желтым огнем  хищным, как  у  стоящего  перед  Дрыкой  у  сосны  на  двух  волчьих ногах  оборотня  глаз.

— Я  иду  к  хозяйке  хутора — произнес, дрожа  от  дикого  нахлынувшего  на  него страха  Дрыка — Она – сглотнул  от  комка  в  горле  Дрыка  и  повторил — Она должна  этой  ночью  меня  видеть — он  еле  это  произнес  ей.

— Ну, дак, иди  куда  шел! – грубо  с  тихим  рыком  ответила  она  ему  и толкнула  рукой  в  спину  полицая – Шляются  тут  всякие  без  спроса! — снова произнесла  окровавленная  кровью  видимо  этого  растерзанного  и изрубленного  пропеллером  вражеского  самолета  летчика  немца. И  показала рукой  прочь  на  Дрыку – Ступай  прочь, и  не  оглядывайся!

   Тот, дрожа  от  жути  на  дрожащих  и  подкосившихся  своих  полицая  ногах, пошел  осторожно  от  нее  и  мимо  стоящего  у  сосны  волка  оборотня.

  Только  сейчас  Дрыка  увидел  в  его  лапах  оторванную  или  отрубленную  в сапоге  в  изорванной  лохмотьями  штанине  немецкого  форменного  галифе  в обожженном  огнем  сапоге  человеческую  ногу. Он  увидел, как  зверь  вонзил  в  нее  свои  острые  как  клинья  зубы  клыки  и  вырвал  кусок  плоти. Он отвернулся  от  идущего  мимо  него  полицая. И  подошел  к  нагой  молодой девице. Она  ему  что-то  прошептала  на  их  зверином  только  понятном  им языке, и  они посмотрели  снова  на  уходящего  Дрыку.