Это  теперь  уже  не  во  сне. Все  по-настоящему  и  реально.

   Их  тела  этих  двух  женщин  волчиц  лоснящихся  в  поту  от  любовного неистового  жара  и  льющейся  ручьями  холодной  почти  ледяной  воде. Их волосы  спадают  по  их  голой  гибкой  мокрой  спине  и  качающимся  полным грудям  с  торчащими  жаждущими  вечной  ласки  сосками. Прилипают, извиваясь  по  ним, спадая  вниз  до  гибкого  узкого  пояса  и  по  плечам.

   Они  настоящие. Они  трутся  теперь  обе  о  него  нагими  женскими  своими молодыми  двух  лесных  сучек  волчиц  телами  и  той  жаждущей  любовных  ласк женской  грудью. И  водили  по  нему  березовыми  вениками. И  произносили какие-то  заклинания, творя  какой-то  ему  неизвестный  волшебный  обряд.

   Старшая  волчица  вкусила  его  кровь. Он  теперь  ее  волк. Он  теперь  ее  муж и  муж  ее  дочери.

   Он  видел  их. Видел  их  нагие  молодые  женские  тела. Он  слышал  все, что две  эти  волчицы  говорили, сверкая  своими  горящими  в  полной  ночной темноте  желтым  огнем  глазами. Но  он  не  мог  пошевелиться.

  Дмитрий  был  совершенно  слаб  и  отключался  поминутно, теряя  сознание. Он  чувствовал, что  внутри  его  что-то  происходит. Внутри  его  человеческого организма.

  Но  ему  стало  вдруг  совершенно  все  равно. Точно  также, как  тогда  на  болоте  на  том  островке, когда  он  стремился  уже  к  смерти. Он  сейчас  был так  далеко  от  войны. И  он  был  как  никто  другой  счастлив, счастлив  как  в своем  детстве, счастлив  как  ребенок. Это  было  другое  чувство. Совершенно другое. И  эти  две  заботящиеся  о  нем  сейчас  молодые, почти, как  и  он  сам женщины. Они  с  ним  что-то  делают  и  поливают  его  водой. И  проводят  по его  телу  березовыми  вениками.