Хлыст  него довал. Он  подскочил  к  Серафиму  Кожубе. И  схватил  его  за грудки.

— Ты  сорвал  всю  операцию, козлина  старый! Че  на  тебя  нашло?! – Хлыст  заорал  и   вцепился, чуть  ли  не  в  горло  Серафиму. И  тот  оттолкнул  Хлыста от  себя, и  Хлыст  полетел  на  землю.

— Твою  мать! – заорал  он, падая  под  ноги  своих  подчиненных  полицаев, Дрыке  и  Прыщу. Он  соскочил  на  ноги, но  получил  в  рожу  кулаком. И  отлетел  снова  к  ногам  Дрыке  и  Прыща.

— Не  касайся  меня, дерьмо  собачье! — рявкнул  староста  деревни  Серафим Кожуба.

— Ты, старый  ублюдок! — заорал  Хлыст  и  выхватил  немецкий  вальтер  из кармана  черной  шинели.

   Серафим, было, вскинул  свое  двуствольное  ружье, но  опоздал  на  мгновение, и  это  стоило  ему  жизни.

   Раздались  пистолетные  звонкие  выстрелы  в  темноте  ночи, и  Серафим  упал в  высокий  бурьян, уронив  свое  охотничье  ружье. Хлыст  выстрелил  в Серафима  еще  несколько  раз  и  плюнул  в  его лежащий  в  бурьяне  старосты деревни  труп.

   Полицаи  Прыщ  и  Дрыка  онемели  от  шока  и  смотрели  то  на  мертвого Серафима, то  на  своего  кореша  Хлыста.

— Вот  и  все, чертов  ублюдок! – крикнул  Хлыст, смотря  на  лежащего  в бурьяне  Серафима – Вот  и  все, старая  развалина! Туда  тебе  и  дорога!

— Хлыст! — пораженные, такой  развязкой  промямлил  Дрыка – На  хрена  ты  его, а!

— Ты  зачем  его  уделал! — промычал  Прыщ, отступая  за  спину  Дрыке.