Она  хотела  покинуть  эти  края. И  уйти  ближе  к  своим  родственникам вглубь  территории. Но  покинуть  эти  болота, где  она  родилась, она  не  могла.

Даже  из-за  этой  войны. Из-за  взрывов  и  грохота, там, где-то  далеко  от  ее болот  и  лесов. Нет, не  могла. Она  должна  охранять  свои  заповедные  места от  всех  непрошенных  гостей  и  врагов. Она  знает  на  расстоянии  кто  ей  друг, а  кто  враг. За  сотни  лет, многому  можно  научиться. И  сейчас  она охранять  будет  его. Он  теперь  принадлежит  ей. Она  окрестила  его  собой. И  превратит  в  волка, как  и  сама. И  все  кто  сюда  прейдет  или  начнет  на  него охоту, заплатит  своей  жизнью. Она  знает, что  так  и  будет. И  она  готова, чтобы  не  случилось.

  Она  стояла  и  смотрела  в  темноте  и  видела  все. Все  в  глубине  своего болотного  леса. Смотрела  туда, где  на  нее  и  его  готовилась  засада. После того  как  уползла  та  и  другая  с  края  болота  черная  злая  машина, плюющая огнем  и  грохочущая  на  весь  ее  лес. И  те  люди  со  стреляющими  палками  в серых  длинных  одеждах  и  железных  шапках  на  головах. На  таких  же железных  гудящих  конях.

  Она  знала, что  это  злые  люди  и  не  свои. Они  пришли  с  запада  на  ее родную  землю. Именно  они  принесли  сюда  это  горе  и  войну.

  Она  видела, стоя  из-за  большой  склоненной  березы  на  теперь  сидящих  в засаде  в  высоком  бурьяне  пришедших  после  того  как  уехала  плюющая огнем  гремящая  машина  еще  одних  уже  в  черной  одежде. Такой  же, как  на том , которого  она  недавно  загрызла  на  своем  болоте  с  белой  повязкой  на  рукаве «На службе у Вермахта». Она, недавно  утром  одного  такого  разорвала  в  своей  топи. И  его  руки  до  сих  пор  обглоданные  волчьими зубами, валяются  за  ее  домом  на  Волчьем  хуторе. Этот  просил  о  пощаде  и  тонул  в  болоте. Но  его  ей  было  совершенно  не  жалко. Она  чувствовала, что он  злой. Злой  и  очень  плохой  человек. Она  его  и  убила  и  съела, когда  была  волком. И  его  ей  совершенно  было  не  жалко. И  эти  такие  же  тоже  ждут, наверное,  этого. Ждут  своей  гибели  у  края  ее  болот.