Была  сожжена  вся  немецкая  в  Снежнице  бронетехника. Догорал  и  танк майора  СС  танкиста  и  командира  своего  разбитого  теперь  полностью танкового  корпуса  Зигфрида  Вальтера. Горела  факелом  на  нем  картофельная ботва. И  жарилась  еще  зеленая  на  его  полыхающей  двадцати  миллиметровой  броне  картошка  Анны  Пелагиной, и  ее  дочери  Симки.

   Горели  мотоциклы  и  машины. И  тела  самих  немцев, прямо  рядом  с  теми горящими  машинами  и  мотоциклами. Заревом  полыхали  горящие  на  окраине деревни  амбары. И, тот, в  котором  сидела  Варвара  Семина  вместе  с  Пелагеей  Зиминой  с  их  детьми. Горели  и  некоторые  дома, в  которые попали  снаряды  и  мины.

  Как-то   разом  закончился  и  дождь, и  рассеялась  черная  дождевая  грозовая туча. Молнии  перестали  сверкать  над  Снежницей. Лишь  на  горизонте  там, на фронтовой  линии, где-то  далеко  отсюда, шли  непрерывные, как  и  раньше бои.

  Остатки, разбитых немцев  бросились, вырываясь  от  насевших  на  них партизан  и  Советской  пехоты  в  само  болото. В  самую  топь, проваливаясь  в трясину. Некоторые  сдались  в  плен. Некоторых  взяли  в  плен. Некоторых  из еще  живых  вытащили  из  края  самого  болота, кто  не  успел  раненый  или убитый  утонуть  в  болотной  жиже  под  проливным  дождем.

  Там  были  как  немецкая  пехота  Гюнтера  Когеля, так  и  танкисты  танкового корпуса  СС  Зигфрида  Вальтера. Сдались  все, кто  сдался. Те, кто  предпочел бежать, либо  утонули, либо, заблудившись  в  утренней  грозовой  темноте  в болоте, стали  жертвами  болотных  оборотней  волков.