— Товарищ, лейтенант! Товарищ, лейтенант! — кричал  и  бежал  следом  Васек — Вы  далеко  летите, дядя  Дима!

— Военная  тайна, Васек — ответил  мальчишке  Дмитрий.

— Понимаю, дядя  Дима! — Васек  понимающе  ответил  Арсентьеву. Он  бежал следом  за  ним  до  самого  самолета. И  остановился, недалеко  провожая лейтенанта.

  Он  этот  мальчишка, был  сиротой  войны. И  был  подобран  летной  частью  из  сожженной  фашистами  подмосковной  деревни. Васек  уже  был  как  свой  в этом  полку. И  всем  был  как  родной  сын, как  и  Дмитрию  Арсентьеву.

  Здесь  в  военной  Белоруссии  Васек, вот  так  каждый  раз  провожал  в  полет каждого  летчика  этой  части. Иногда, даже  помогая, таща  за  кем-нибудь, парашют  в  своих  еще  слабеньких  мальчишеских  руках.

  Арсентьев  его  жалел  больше  всех. И  не  позволял  делать  этого. И  нес  свой парашют  сам  в  своих  руках, хотя  Васек  просил  ему  помочь  перед  полетом.  

  Он  любил  детей, а  детей  войны, чуть  ли  не  нянчил  на  своих  руках, как сирот. Потому, что  сам  был  сиротой. Став  таковым  еще  задолго  до  войны.

Вкусив  всю  радость  и  горе  детского  детдомовского  одиночества. Иногда  над ним  посмеивались  в  части, как  над  мамкой  с  ребенком. Они  с  Васьком  были  неразлучной  парой. То  гоняли  мяч  по  аэродрому, то лежали  в  тени  под  замаскированным  в  пролеске  здесь  же  истребителем.