Они  окружают  свою  мать, и  она  разговаривает  с  ними. С  каждым  волком. Разговаривает  с  ним, и  он Дмитрий  слышит ее  голос. Голос  нежный  в  своем волчьем  сердце. Голос  своей  теперь  лесной  матери. Матери  всех  волков. Духа  этого  волчьего  леса.

   Потом  он  вроде  бы  куда-то  в  том  сне  побрел, еще  ничего  не  соображая  и почти  вслепую. Его  глаза  все  еще  видоизменялись  и  перестраивались. И  он, пока  еще  слабовато  все  кругом  различал  и  что-либо  видел. Хотя  был  ясный день  и  светило  солнце, но  присутствие  другого  ночного  светила, Дмитрий ощущал  всем  своим  теперь  волчьим  телом.

                                     Обращенный

  Дмитрий  вдруг  вздрогнул. Скрипнула  где-то  впереди  деревянная  половица, а  перед  этим  хлопнула  громко  дверь.

  Дмитрий  посмотрел  по  сторонам  и  почувствовал, что  лежит  на  чем-то мягком. Он  понял, что  лежит  на  постели  и  в  каком-то  помещении, похожем на  спальню  в  большом  доме. Он  смотрел  на  стены  и  большую  с  мощными дверными  скошенными  косяками  дверь. Это  был  действительно  дом. Бревенчатый  старинный  дом. И  большая  под  ним  была  старинная  постель. Деревянная  мощная  вся  и  резная.

  Дмитрий  посмотрел  на  потолок  и  на  окно. Оно  было  открыто  лунному желтому  свету. Ни  на  одной  из  створок  не  было  стекла. А  вместо  этого было  натянуто  что-то  прозрачное, эластничное, сильно  растянутое  в  четыре по  раме  стороны  и  исполняющее  роль  оконных  стекол. Это  было  заметно, обычным  глазом. Лунные  лучи  высоко  стоящей  над  домом  Луны, падали  как  раз  в  него. И  падали  на  деревянный  из  широкой  доски  струганный  и  не  крашенный  пол. Как  и  вся  большая  вокруг  его  постели  комната.