— Мама — простонал  Дмитрий  как  к  лесной  той  Богине  у  того  большого болотного  дерева, и  обнял  женщину  волчицу – Мама. Я  люблю  тебя. Слышишь, мама?

— Я тебя  тоже, мой  сыночек — произнесла  волчица  и  внесла  его, поддерживая на  вялых  слабеющих  ногах  в  предбанник  самой  бани. А  ее  дочь  закрыла  за ними  дверь, войдя  тоже  внутрь  бани, она  выбросила  веник  через  стоящую  за  баней  ограду, произнеся  какие-то  странные  полушепотом  слова.

— Вот  сюда, любимый  мой — она  нежно  сказала  Дмитрию, и  посадила  его  на скамейку  в  банном  предбаннике.

— Что  ты  делаешь, мама? — он, слабея  все  сильнее, спросил  у  нее.

  И  почему-то  называл  теперь  мамой. Он  вообще  не  соображал, что  говорил  теперь. И  видел  все  мутно  и не  очень  разборчиво. Все  кругом  плыло  перед  его  глазами. Как  у  пьяного. И  все  переворачивалось  с  ног  на  голову.

— Надо  смыть  с  тебя  все  прошлое, мальчик  мой — ответила  молодая  ему  девица  волчица – Смыть  прошлое  и  оставить  настоящее.

— А какое  оно, прошлое? – он  спросил  ее, уже  плохо помня, что  с  ним  было даже  совсем  недавно. Он  забыл  уже  многое. И  даже  свое  истинное  человеческое  имя.

— Мама — спросила  волнительно, дочь  мать — Он  не  умрет?

— Не  умрет — ответила  ей  мать – Если  не  будешь  задавать  больше  вопросов. Помогай  быстрее. Надо  успеть  к  стоячей  Луне, сделать  то, что  сейчас делаем. Это  нужно  ей. Нашей  Богине. И  нашему  Отцу. Раздевай  его  и  сама раздевайся. Вода  с  волчьего  лесного  из  под  дерева  ключа  готова. Все  готово  для  обряда.