Джон, отталкивая  от  края  металлической  площадки  робота, бросился  в  объятия  Боба. Он  прижался  к  его  ободранной  до  броневой  пластины  в  рваной  синей  окровавленной  футболке  груди. Он  бросился  и  прижался  как  к  живому  человеку, продолжая  реветь  навзрыд, теряя  его  навсегда. Потому, что  по-другому  было  нельзя. Это  было  неотвратимо. Это  была  судьба. И  ее  нельзя  было  переиначить  или  изменить.

  Т-800  прижал  Джона  к  себе  как  заботливый  отец  своего  ребенка. И  это  было  потрясающим. Это  все  происходило  на  глазах  самой  Сары  Коннор, по  щекам  которой  тоже  текли  слезы. И  это  было  невероятным.

  Она  протянула  ему  свою  раненую  руку, и  он  протянул  ей  свою, прощаясь  навсегда. Они  посмотрели  еще  раз  друг  на  друга  и  в  глаза  друг  другу. И  робот  подошел  к  краю  площадки  над  сталелитейным  котлом. Он  еще  раз  посмотрел  на  рыдающего  Джона  и  схватился  снова  за  свисающую  над  кипящим  металлом  в  доменном  котле  цепь  и  встал  на  крюк.

— Прощайте — он  произнес  им  обоим, повисая  на  цепи  и  стоя  на  крюке  над  раскаленным  кипящим  железом. И  Сара  нажала  кнопку  на  пульте. Она  старалась  не  смотреть  на  плачущего  Джона, а  только  вниз  где  постепенно  сгорал  в  кипящем  раскаленном  металле  киборг  Т-800  по-имени  Боб. Затем  обняла  своего  сына  Джона  и  прижала  его  к  себе.