Целуя  ее  шею  по  всей  длине  под  черными  свисающими  вьющимися  височными  черными  локонами.

— Ты  выпустил  ту  бабочку, мой  мальчик? – спросила, вдруг  она  его.

— Да, мама – он  произнес  ей – Как  только  прибыли  на  место, она  сама  покинула  нас  и  улетела.

— Этот  мир  ей  подойдет — произнесла  ему  молодая  черноволосая  невероятно  красивая  лет  тридцати  женщина – Как  и  нам, сын  мой.

— Я  отвык  от  этого – произнес  он  ей, прижимая  страстно  женщину  к  себе – Он  человеческой  одежды. Это  лишь  копия  ее  из  жидкого  металлосплава  и  только. И  зачем  я  стараюсь  делать  так  как  делают  они?

  Он  снова,  глубоко  задышал, прямо  в  ее  оголенную  от  ее  забранных  вверх  заколотых  золотой  брошью  волос  женскую  смуглую  шею

— Проще  быть  нагим  и  совсем  без  одежды – произнес  он  ей — Когда  была  просто  биоплоть  на  моем  эндоскелете. И  можно  было  просто  одеться  в любую  как  они, их  человеческую  одежду. Но  благодаря  этому  камуфляжу  из  жидкого  металла, есть  возможность  копировать  все, что  я  захочу. Это  так  здорово  мама. Эту, например  рубашку  и  даже  ее  цвет, передавая  фактуру  ткани. Даже  запонки  на  человеческой  мужской  рубашке. И  я  чувствую  все  совсем  по-другому. Этого  всего  не  передать  даже  ни  словами, ни  кодами, ни  символами. Верта  мне  говорила  про  эти ощущения  от  прикосновений  ко  всему  и  в  этом  прошлом. К  каждой  новой  вещи  или  предмету. Даже  воздух  здесь  другой. Она  говорила, что  еле  справляется  с  этой  всей  информацией  ее  программа  и  приходится  многое  отфильтровывать и  утилизировать.