А  она, расставив  свои  широко  ноги, насаживалась  своей  женской  жидкометаллической  промежностью  взад  и  вперед  на  торчащем  из  жидкого  металла  мужском  члене. Члене  лежащего  под  ней  андроида  Т-Х/S500. Раскинув  свои  ноги, она  ездила  по  нему  вверх  и  вниз. И   изгибалась  в  гибкой  узкой  талии. Запракидывалась  назад, видоизменяясь  и  меняя  внешности  и  фактруру  своего  жидкометаллического  женского  тела. Как  и  тот, что  был  за  ее  спиной  и  прижимал  ее  к  себе, слившись  в  ней  снова  в  единое  целое.

  Она  скакала  на том  торчащем  члене  из  металла  и  стонала, извиваясь  из  стороны  в  сторону, как  дикая  змея. И  закатывала  свои  меняющие, от  зеленого, до  почти  черного  цвет  машины  и  женщины  Т-1001  глаза.

  Она  принимала  образы  всех  тех, кого  когда-то  убила. Переняв  все  от своих  жертв. А  он, пройдя  сквозь  нее  и  отсоединившись  от  андроида  Т-Х, копировал  те  ее  облики, повторяя  ее. И  это  были  то  женщины, то  мужчины.

  И  его  руки  уже  лежали  на  руках  андроида. И   слившись  с  гидравлическими  в  сервоприводах  пальцами  Т-Х, пальцы  Т-1000  массажировали  уже  сообща  ее  Верты  полиметаллическую  женскую  вибрирующую  с  торчащими  сосками  возбужденную  грудь. Грудь  женщины  машины  Т-1001.

  В  полыхающем  ярким  жарким  пламенем  и  густом  дыму. В  свечении  яркого  ослепительного  голубого  лучистого  света  эти  трое, снова  слились  в  единое  целое. В  один  большой  стоящий  среди  пылающего  жаркого  тысячеградусного  огня  блестящий  ртутью  сталагмит. В  один  единый  сгусток  живого  гудящего  на  всех  звуковых  вибрирующих  интонациях  и  исходящего  волнами  металла. Прилипший  к  металлокерамическому  черному  полу. Среди  остатков  оплавленной  металлической  кровати. И   других  горящих  ярким  пламенем  постелей. В  луже  стекающего  и  выделяющегося  от  высокой  температуры  из  жидкого  полиморфного  металла  дизеотропина.