— Мамочка! — отчаянно  она  произнесла, вскрикнув  писклявым  громким  детским  голоском  от  радости  машине  Т-1001, и  бросилась  к  ней, приняв  Верту  за  свою  родную  мать. Но  боль  в  левой  ее  ножке  заставила  ойкнуть  и  опять  заплакать, падая  на  землю.

   Верта, подскочила  к  ребенку  и  протянула  ей  в  рваных  рукавах  старой  изодранной  грязной  одежды  свои  руки  и  присела, чтобы  подхватить  ребенка  на  руки.

— Девочка  моя, деточка — произнесла  трогательно  мягко, словно  родная  ей мать  машина  из  жидкого металла  Т-1001  Верта – Маленькая  моя – она  снова  произнесла. И  принялась  ее  ласкать  нежно, и  ласково. Целовать  робота  полиморфа  жидкометаллическими  с  покрытой  сверху  биоплотью  губами. Прижав  к  своей  робота  полиморфа  женской  груди  и  забирая  с  того  придорожного  кювета. Вынося   снова  на  дорогу. Закрыв  ей  лицо. И  унося  подальше  и  быстро  от  места  жуткой  дневной  трагедии.

  Катарина  Колиман  быстрым  шагом  удалялась  от  сгоревшего  джипа  и трех  мертвецов. Она  знала, куда  нужно  спешить  и  успеть  до  захода  солнца. Она  бегом, со  скоростью  спортсмена  спринтера, понеслась  не  останавливаясь  ни  на  минуту  на  север  в  обход  разрушенного  войной  Лос-Анжелеса, сойдя  с  самой  дороги, стараясь  не  попасть  на  глаза  машинам  Скайнет  два  и  особенно  мототерминаторам, которые  часто  патрулировали   все  на  подходе  к  городу  дороги. Теперь  приоритетным  и  личным  ее  заданием  вопреки  даже  приказам  самого  Скайнет  один  было  спасение  этой  маленькой  пятилетней  девочки. Имя, которой  она  не  знала  и  не  хотела  сейчас  узнавать. Это  было  лишним. Она  не  собиралась  оставлять  ребенка  себе. Она  собиралась  доставить  ребенка  к  людям. И  это  была  сейчас  самая  ее  приоритетная  и  главная  собственная  задача.