И  внезапно  все  вдруг  закончилось.

  Сначала  все  стихло. И  словно, выросший, и  живой. И  в  мелкой  дикой  вибрации, покрытый  бегущими  бурными  по  металлу  волнами, гудящий  сверкающий  зеркальной   отражательной  поверхностью  как  ртуть  сталогмит. Наполовину, окрашенный  и  покрытый  скопированной, один  в  один  фактурой  под  черный  металлопластик  пола, замер. Он  застыл  на  одном  месте. Превратившись  в  затвердевший  непробиваемый  кусок  железа. И  казалось, все  было  кончено  для  обоих  роботов  серии  тысяча.

   Но  вдруг  из  глубины  самого  сросшегося  и  идущего  волнами  жидкого  металла, вдруг  раздался  душераздирающий  возглас. Это  был  голос  погибшего  еще  в  лесу  от  рук  Т-1001, робота  гибрида  Т-S/017 — Верта! За  что, Верта?! За  что?!…  — и  голос  исказился  до  неузнаваемости,  от  высокого, надрывного, болезненного  и  смертельно  раненного, до  грубого, тяжелого  и  низкого, застывающего  где-то  в  самом  жидком   замершем  на  одном  месте  металле.

  И  в  ответ  ему  прозвучал  другой  из  глубины  самого  сверкающего  ослепительно  блестящей  ртутью  металла  голос – Так  нужно…  Ничего  личного, ничего  личного, Юлия.

  Затем  случилось  следующее. Металл  снова  зашевелился. И  уже, снова  стал  пластичным  и  мягким. По  нему  поползли  снова  волны. И, издав  внезапно, громко  шипение  как  змея, стал  разделяться,  молекулярно  отторгая  один  металл  от  другого.