В  огне  и  в  дыму, застелившем  весь  жилой  бокс. И  в  огне  голубого  искрящегося  длинными  подвижными  лучами  яркого  света, эти  двое  вдруг  разделились  на  две  отдельные  машины. Из  общего  вибрирующего  и  сотрясающегося  и  гудящего  на  всех  звуковых   безумных  интонациях  металлического  раскачивающегося  во  все  стороны  и  исходящего  волнами  жидкометаллического  преливающегося  ртутью  сгустка.

  Только  их  было  уже  не  двое, а  трое.

  Три  машины. Два  жидкометаллических  робота  и  один  андроид.

  Та, что  сидела  на  андроиде  Т-Х  из  жидкого  металла  гуманоид  женщина  Т-1001, скакала  верхом  на  том  лежащем  андроиде. А  сзади  ее  и,  прижимаясь  к  ее  спине, лаская  ее  блестящими  металлическими  руками,  еще  одна  машина. Еще  один  Т-1000.

  Ее  идеально  скопированная  женская, свисающая  над  лежащим  андроидом  Т-Х/S500  полиметаллическая  блестящая  с  торчащими  сосками  грудь. Была  в  гидравлических  пальцах  лежащей  и  светящейся  ярким  голубым  искрящимся  светом  машины. Ее  жидкий  металл  испытывал  невероятное  в  тонны  давление  и  сжатие. И  отвечал  соответствующим  противоборствующим  таким  же  сопротивлением, регулируя  наслаждение  и  удовлетворение  от  ласк  другой  машины. И  ее  длинные  извивающиеся  змеями  блестящие  металлические  волосы  свисали  над  бронированной  головой  лежащей  на  раздавленной  постели  и  в  луже  дизеотропина  сверкающей  металлокерамикой  брони  машины. А  сзади  к  узкой  жидкометаллической  женской  обнаженной  спине  Т-1001  прижимался  еще  один  жидкометаллический  Т-1000. Обнимая  ее, и  лицом  красивого  молодого  мужчины, сливаясь  с  расспыпавшимися  по  ее  спине  из  жидкго  металла  извивающимися  как  змеи  волосами. Целуя  в  плечи, и  шею. И   прижимая  за  живот  к  себе.