Часть 12.

      В машину через динамики подсел Петр Ильич Чайковский в виде «Щелкунчика». «Щелкунчика» сменил божественный голос Анны Нетребко в «Манон Леско» Пуччини. Они, кстати, были знакомы. Федор с Анной, Чертушка с Чайковским. Все притихли. Там, та-та… та-там, та, та… та… та-там… Дворянство прикрыв глаза развалилось на заднем сиденье. Чертушка, сидя на спинке между генералом и князем, раскачивался и довольно умело дирижировал тростью, не тревожа голову, вздремнувшего Ника. Фривей был пуст и прозрачен. В низинках посыпано манкой тумана. Красивый английский автомобиль, исполненный людьми, музыкой и смыслом, плавно подъезжал к городу с севера по суше асфальта.

     А с запада, добирая последние кабельтовы Тихого океана, шел огромный китайский сухогруз. Тоже очень красивый. Из новых. Трюм и палуба были до отказа забиты контейнерами, с очень нужным Америке китайским товаром. Капитан узкими глазами смотрел в широкий бинокль на нижний проем моста цвета червонного золота, время от времени обводя взглядом берега и акваторию. Капитанская рубка возвышалась над кораблем почти под обрез моста. Весь офицерский состав при входе в гавань присутствовал в рубке и на верхней палубе.  И по уставу положено, и просто посмотреть на красоту всегда приятно.  Фамилия капитана заканчивалась на – инь, или – янь.

    А с востока подлетало солнце. Оттолкнувшись от Японии, оно, долгие 9 часов, освящало Россию, от Камчатки до Калининграда. Потом погрело Европу, посверкало бликами на айсбергах северной Атлантики, разбудило Америку и, наконец, собралось в обратный путь, помахав лучами Калифорнии.