Абалони мы заказывали еще пару раз, потом успокоились и вернулись к привычному спиртному и женщинам. А вот администратор наш системный исчез. Незаметно уволился и по слухам примкнул к весёлым русским роджерам и стал с ними увлеченно браконьерить. Долге время мы о нем ничего слышали, потом Ваня Резвой сказал, что он исчез и оттуда. Одни говорили, что Пуруша утонул по своей малой опытности, другие, что видели, как он сел в катер уплыл и потом ни его ни катера никто и никогда не видел. Я, конечно, человек не ученый, недалекий, но сдается мне, что он сам стал Абалоней и теперь недосягаем ни взглядом, ни словом, ни вкусом.
Он, она, её подруга и он.
Вино они спрятали. И деньги, и карточку. И, как ни в чем не бывало, сидели на кухне пили чай. В обычной жизни она и ее подруга зависели от него. Ее подруга потому, что работала у него, а она потому, что нигде не работала. Работодатель и любовник в минувший день изрядно выпил и теперь сильно маялся похмельем. Проснувшись у себя в кабинете он не нашел ни бумажника в кармане, ни капли спиртного в заначке. Пил мужчина запоями и, какая ни на есть программа запоя была уже изучена и повторялась настойчиво и регулярно. Так он знал, что уходя в запой он обязательно сделает заначку и заначку скорее всего найдут и перепрячут. Но на бумажник раньше не покушались. Это был вызов. Звали мужчину Федор, Федя. Американизированные товарищи в офисе пытались привить имя Тед, но он упорно не хотел эволюционировать до Теодора, хотя и понимал, что по русски имя Федя для владельца фирмы звучит забавно, а по английски неудобно. Его сожительницу звали Валя и она всячески пыталась стать американкой, но по английски не говорила и учиться не рвалась. В Америку она попала нелегально, просочившись из Мексики через границу одного из соединенных штатов. Подруга ее отзывалась на имя Лариса, по-гречески – Чайка. Когда то давно она была подругой и однокурсницей Федора. Он и помог ей переехать в штаты. Теперь она работала у него в офисе и дружила с Валей. Изъятие спиртного и бумажника было их совместной акцией. Сама бы Валя не решилась. Она уже изучила состояние и душевную организацию Феди с похмелья и справедливо побаивалась. Изымая выпивку и возможность ее купить, они реально думали, что делают доброе дело. Жалели Федора. Не думаю, что из любви. Да и жалость была больше к себе. Бабья болонь. Теперь о Феде. Нет не теперь. Рано, да впрочем, с ним и так все понят Он вошел на кухню, присел к барной стойке напротив женщин.