— Какой-то далекий предок, по преданию из ветвей Рюриковичей сильно получил по «княжеской морде» в 1380 году на Куликовом поле. Был прозван – Щербатым, потом как-то трансформировалось в более приличное Щербацкие. Давно было дело.

       — Респект, Ваня, предку твоему. Ты по своей княжеской морде получаешь, как холоп последний в кабаках и борделях. Или от меня.

      — От тебя не обидно. Ты не злой когда бьешь, — сказал князь и вдруг спросил, — У тебя голова во время службы болит?

      — Болит. Сам не знаю почему. Пока еду сюда все нормально, даже весело. А как зайду, болеть начинает. А сейчас вот нет, когда просто в церкви, без службы. У тебя тоже?

      — То же самое. Ты думал – почему?

      — Думал. На Лелю грешу и на Чертушку.

      — А он что и сюда с тобой таскается? – князь знал про черта.

       — Сюда с особой радостью. Пока служба идет мерзости всякие нашептывает, варианты с Лелей предлагает.  На тебя гонит. Да я уже не особо слушаю, привык. Я вот, что думаю про истинно верующих, не тех что тут ошиваются, а про истинных. Они в церкви не ходят. Их здесь нет.

       — Логично. Что им здесь делать. Братан твой и говорил: «Зачем здоровым доктор?» Сюда больные и ходят, как мы с тобой.

       — Я понимаю, но ведь больным доктора нужны. Живые, а не портреты.

       — Да с портретами им легче. Не так страшно.

       — Согласен, — тут же согласился Федор, — вот у нас в России, в кабинете каждого ментовского начальника висит портрет президента, а если вдруг президент войдет в кабинет мент обосрется сразу и очень сильно.