Я толком не помню, о чем мы думали и говорили в армии. Говорили о пустяках, о жизни на гражданке, о женщинах, о еде. Да и думали о том же. Мы вообще много думаем и говорим о малом, и мало о большом. Это приходит позже. Иногда слишком поздно. Но ощущение своей значимости для страны было. Некоторые после армии говорят, что это зря потерянное время. Нет, это не про нас. Мы знали, что наша служба нужна. За нами Родина, реально за нами, на востоке. Я много писал писем и получал тоже немало. Армейских писем не сохранилось. Сохранились письма из тюрьмы. Они очень похожи. Как похож и быт армии и тюрьмы. И жизнь на воле в тюрьме тоже называют «на гражданке».

   Под конец службы меня перекинули в Чехословакию. Пришла разнарядка по бригаде – отправить 12 человек, по двое с роты в распоряжение майора Котова в часть под Балетицей. Само собой, капитан роты, командир Бибик, впрочем, как и все ротные, постарался скинуть «любимцев». Пока разведка, в виде офицеров с приемного центра спала, командир Бибик, уже после отбоя поднял меня и моего тезку Ваньку Короля и по-тихому сплавил к чехам. Там нас перенаправили в новую, только еще строящуюся точку, под городком Працеёвицы. Чудное место. Нас использовали как строителей. Ну, какой из переводчика строитель, а Ванька, он пеленгаторщик и строитель тоже никакой. Но мы были уже дедушки, то есть четвертого периода службы и, что-либо строить, кроме помазков, нам вообще было не положено по статусу. Кстати по сравнению с другими войсками в разведке дедовщины, в ее диком, издевательском виде не было. Было нормальное понимание, что кому положено и эксцессов на почве неуставных отношений практически не было. На «Орионе» вообще служили ребята с высшим и незаконченным высшим, и старшина нас презрительно называл – «студенты». Орионовцы не перешивали к дембелю парадку, не обвешивались значками и не делали дембельские альбомы, считалось западло. Припахать орионовца на наряд или хозработы было наивысшим счастьем старшего прапорщика. Дело в том, что и станция и ПЦ были очень секретными объектами и ни у него, ни даже и комроты доступа туда не было. Мы этим пользовались, и «загаситься» на станции было счастьем не меньшим.