− Не начинай, Ваня, — завелся Федор, — ведь сто раз уже говорено. И ты сам же мне вдалбливал, что изначально деньги отражали энергию человеко-часов, затраченную на производство одного продукта, чтобы разумно обменять этот продукт на другой, на который затрачено столько же человеко-часовой энергии. Проще говоря, если на один воз картошки потрачено 100 человеко-часов и на производство одной подковы потрачено тоже 100 человеко-часов, то их можно смело менять один к одному. И так определялся справедливый обмен товарами. И для простоты обмена были придуманы деньги, которые могли быть и каменными, и золотыми и бумажными, да какими угодно, лишь бы они эквивалентно отражали количество энергии человеческого труда в товарно денежных отношениях.

      − Совершенно верно, но верно только на начало этого примитивного обмена. А сейчас? Ты и сейчас считаешь, что деньги выражают реальное количество энергии человека, потраченное на их приобретение?

       −  Нет, не считаю. Ты знаешь мое мнение, любое крупное состояние – это присвоение обманным путем энергий огромного количества человек. А весь мировой капитал – это жульничество планетарного масштаба.

           При слове «капитал» очнулся, дремавший вроде бы, Ник и сказав: «Извините, я сейчас», вышел из комнаты.

       − Куда это он? – спросил князь.                  

       − Да достали вы его уже своими спорами. То «Библию» дербаните, то капитализм вам не нравится, — вступился за Ника Саша, — А сами вон и в церковь ездите, и деньги зарабатываете как можете, и, небось, от крупного состояния не откажетесь. Вот скажи, князь, ты ведь наследник-то единственный, и что откажешься?