Глава первая. Зеркало.
В этом году в Теннесси осень задержалась и в сентябре стояла тёплая погода. После семи вечера на улице совсем темно. В шесть часов вечера уже все дома и ужинают на веранде. Окна спален открыты, в них вставлены сетки, хотя комаров уже нет с конца августа. Температура ночью около 20 градусов тепла и кондиционеры отдыхают до первых холодов, которые придут в середине октября. Холодно будет дней десять и температура упадёт до 10-15 градусов, а потом опять будет 20-25.
После семи вечера пробок на дороге нет, автобусы идут быстро и дорога из центра города занимает минут пятнадцать. Из маршрута 55 на остановке Нэшборо вышла женщина средних лет. По всему было видно, что спешить ей некуда. Она подождала пока автобус не отъедет, ещё с пару минут постояла и направилась в супермаркет Крёгер. Навстречу ей люди катили тележки с пакетами и коробками. Она шла рассеяно и встречные огибали ее, произнося традиционное “извините”, на которое она не обращала внимание. Женщина о чём то сосредоточенно думала. Вдруг перед ней возникло весёлое личико и громко ее окликнулo, вернув на землю:
— Хитер, ты что спишь на ходу?
— Ох, Эмми, устала я. Дома сливки закончились, а утром надо будет пить кофе.
— Ну так бери быстрее, я тебя до дома довезу.
— Спасибо дорогая Эмми, я пешком прогуляюсь, всего пол мили. Перед сном это полезно.
— Ну, пока, хорошего тебе вечера, если надумаешь, забегай телевизор посмотрим и поболтаем.
Женщины прижались щеками друг к другу и разошлись в противоположные стороны. Эмми была соседка Хитер. Иногда они вместе играли в теннис, а летом купались в бассейне возле дома. Они дружили, но не были близки.
В магазине Хитер взяда коробочку сливок и долго бродила между рядами, но так ничего дополнительно и не купила. Маленькая коробочка сливок одиноко лежала в большой тележке. Она вошла в зону самообслуживания и просканировала свою фирменную карточку покупателя. Автомат с ней вежливо поздоровался и она немного пришла в себя. Затем поставила на весы коробочку со сливками и нажала кнопку оплаты. Мастер Кард сработал, автомат снова поблагодарил её за покупку и распечатал купон со скидкой для следующего визита в магазин. Из магазина Хитер пошла напрямик через холм, где лентяи и торопыги протоптали тропинку в лесопарке. Луна была большая, грустная и тихая. Потом появилось облако и в парке стало темно. Её нагнал молодой человек с двумя пластиковыми мешками с эмблемой супермаркета в руках. Он замедлил шаг и спросил:
— Вам не страшно в темноте, может вас проводить?
— Спасибо, не беспокойтесь, мне осталось совсем немного.
— Будьте осторожны на спуске, днем был дождь и сейчас там сколько.
— Спасибо, за предупреждение, вы очень внимательны, хорошего вам вечера.
— И вам того же желаю, до свидания.
Молодой человек быстро скрылся в темноте за деревьями. Минут через десять за мостиком показались огни теннисного корта и послышались громкие голоса. Хитер остановилась и посмотрела как играют две школьницы. Очень подвижные и прыгучие. Когда то и она так играла, весело и без устали носилась по корту, а сейчас она играет для поддержания тонуса мышц.
Хитер немного повозилась с ключом возле входной двери и зашла в свою, еще не полностью обставленную мебелью квартиру, присела на кухне, не зажигая света и тяжело вздохнула. В окно падал свет уличного фонаря, он был по старинному мягкий, слегка желтоватый с мерцанием как у свечи. Свет таких ламп не будит людей по ночам и спать можно не зашторевая окон. Пробуждение утром от первых лучей солнца совсем другое, чем от будильника в темном помещении. Нет стресса с самого утра. Это не гуманность общества, а его экономические интересы. Непредвиденные расходы на устранение последствий стресса не меньше, чем на войну за пределами государства. Общество это совокупность отдельных людей. Очень редко интересы этой совокупности совпадают с интересами отдельных граждан, но стресс, это тот случай, когда обе стороны заинтересованы в его снижении.
Дома были двухквартирные и располагались на большом расстоянии друг от друга, а между ними были деревья. И частная жизнь была защищена от случайного взгляда соседей. Это новый стандарт на экологию личной жизни. Если ты живешь один, то ощущение свободы сильнее, а если ты живешь одиноко, то одиночество усиливается. Между одиночным и одиноким проживанием проходит незримая черта, переступить которую при желании можно, но Хитер пока не смогла этого сделать.
Ей захотелось всплакнуть, но она себя сдержала. Открыла холодильник и поставила на полку коробочку со сливками. Свет из открытой двери холодильника осветил не только кухню, но и часть гостинной. От прежних хозяев осталось огромное старое зеркало. Оно было в деревянной золотой раме и встроено в стену. Сначала она собиралась его отодрать и выбросить, а потом передумала и даже полюбила его потемневшее серебряное покрытие. Как то она села в кресло, не стала включать телевизор, решила посидеть в сумерках и расслабиться. Взгляд её попал на зеркало и она увидела в нём себя. Но не усталую женщину, а молодую студентку университета. Видение не исчезало, только повторяло её движения и весело улыбалось. Можно было протянуть руку и включить торшер, тогда видение исчезло бы среди сеточки трещин старого серебряного слоя, но она этого не сделала. Отражение благодарно улыбнулось и произнесло:
— Спасибо Хитер, что ты меня помнишь.
— И тебе спасибо, что пришла в гости, мне было одиноко.
— Давно мы с тобой не встречались.
— После самого моего замужества, закрутилась я и заблудилась.
— А как ты?
— Полна честолюбивых планов и сняла себе небольшую квартирку с помощью брата, надоело выслушивать грубости дома.
— Мне тоже брат помог найти эту квартиру, но честолюбивых планов у меня нет, нет и желания встречаться с родителями. Ты их видишь?
-Они стали жить лучше после того как мы с братом ушли из дома. Мы им мешали, а может были упреком, я не знаю. Они мне не звонят и я им тоже.
После этой первой встречи она часто садилась перед зеркалом и вела беседы со своим отражением. Зеркало было почти волшебное. Оно не исполняло желания, как лампа Алладина, а показывало то, что происходило в голове Хитер, отображало содержание ее визуальной памяти. Одно время ей казалось, что это психическое расстройство, но потом передумала идти к врачу. Ни брат, ни Эмми ничего особенного в нём не находили. Зеркало дружило только с ней.
Вот и сегодня, заварив чай, она устроилась поудобнее в кресле и заглянула во внутрь золочёной рамы. Напротив она увидела молодую Хитер и помахала ей рукой. Молодая Хитер ей тоже махнула и спросила
— Глупая, о чём ты собралась плакать? Не отказывайся, я же вижу твои глаза. Думаешь я забыла как я сама хотела плакать?
— О разводе.
— Разве ты любила мужа?
— Я никогда не любила мужа и он меня не любил.
— Ты соскучилась о сыне?
— Нет, дорогая, он не хочет со мной встречаться, да и для меня он был какой-то параллельной реальностью а не моим ребёнком. Он меня не любил, а считал за предмет домашнего обихода. И к нянечке он так же относился и любил только отца.
-Ох, ты сожалеешь о потерянном большом доме?
-Нет, дом тот не мой, так был составлен брачный контракт. При разводе я не могу претендовать на имущество, если дети не остаются со мной.
Своих денег у неё не было, а по контракту Гарри ей выделял определенную сумму раз в неделю для личных нужд. За остальные покупки он расплачивался сам. Нет, он не ущемлял её в желаниях, он просто сформировал у молодой женщины минимальный набор желаний, который его устраивал. Уборку дома и кухонные заботы взяла на себя приходящая мексиканка.
Сейчас Хитер сама убирает квартиру. Изредка готовит омлет или бутерброды. Стены комнат пустые. Она не любит популярных принтов в рамках, а памятных фотографий у неё нет. Память у неё хорошая, а вспоминать нечего. Какие скучные были эти пятнадцать лет замужества. Было ли это потерянным временем? Не только потерянным, но и убитым. Хитер сделал пару глотков чая, откинулась на спинку кресла и сказала:
-А ведь я хорошо помню тебя, ты успешно закончила учёбу, нашла место в издательстве, бегала по городу, собирала заказы на рекламу, потом её делала, друзей много было.
В зеркале появилось отражение матери. Высокой и красивой женщины, очень настырной и не уступчивой:
— Ты опять со своими сопляками допоздна гуляла! Сколько раз тебе повторять, что все твои сверстники НУЛИ!!! Они не стоят и одной минуты твоей жизни.
— Мама, ну это же моя жизнь, да и как они могут еще не окончив школу быть кем то. У нас есть будущее и мы о нём мечтаем.
— Будущее будет через много лет, а жить надо уже сейчас иначе твой молодой человек превратится в такого же олуха, как твой отец. Он стал богатым слишком поздно, когда моя молодость уже прошла, не повторяй мои ошибки.
— Мама , мне не нравится Гарри, он много старше меня.
— Дура! Это мужчины стареют. А женщины не стареют, если есть деньги на удовольствия. Ради чего ты учишся? Ради будущей зарплаты, на которую будешь покупать удовольствия, а у Гарри деньги есть уже сейчас. Я с ним разговаривала и он не против, только закончи учёбу сначала.
Когда то много лет назад у неё уже была квартира, тоже не своя, а арендованная. Но та квартира была её гордостью. Она стала самостоятельной после. И она пригласила в гости своего старшего брата Шона. Она была с ним ближе, чем с родителями, которые были заняты выяснениями отношений сколько она себя помнит. Брат был старше на пять лет и оказывал ей поддержку во всём, даже защищал от истерик матери и грубости отца. Когда родители живут не по доброму страдают дети. Шон помог с оплатой за обучение, так как родители поскупились. Потом была работа и быстрое замужество с беззаботной жизнью на шее солидного мужчины. А сейчас, после пятнадцати лет брака, быстрый развод и опять работа с самой низкой ступеньки, времени требует много, а денег платят мало. Сил и энтузиазма бегать по городу в поисках новых заказов уже нет, да и никто от нее этого и не ожидает.
— Не грусти Хитер, сказало отражение в зеркале. Это твоя вторая квартира.
— Да, это моя вторая квартира, но надо начинать жизнь по новой.
— Никуда от этого не денешься. Нельзя же всю жизнь быть обузой для брата. Пройдёт время ты успокоишься и найдёшь своё место.
-Ох, опять время, оно теперь работает не на меня, а против меня.
И квартира уже не гордость, а признание собственной несостоятельности. Брат и в этот раз ей помог, приютил, успокоил, устроил на работу и нашёл квартиру. Он же опять был первым и единственным гостем на новоселье.
— Дорогая Мисс О’Коннор, детей в семье должно быть минимум двое, а в хорошей семье и больше. Не в богатой, а в хорошей.
— Мои родители не были бедными, они были несчастливыми и семья наша была плохая. Однако ты права, моя зазеркальная подруга, детей должно быть не меньше двух. Мне очень повезло с братом.
Обставлять квартиру ей не хотелось. Хотя она понимала, что квартира не ночлежка, она должна представлять посетителям свою хозяйку. Хитер никого кроме брата и Эмми в квартиру не приглашала. У Эмми квартира тоже была полупустая, но по другой причине. Она исповедовала минимализм. Самое тяжёлое для человека это дать себе правдивую оценку. А она была нелестной.
— Опять взгрустнула о разводе?
— Дело не в разводе, а в том, что я забросила далеко в самый тёмный угол души свои юношеские мечты о любви, которой не видела у родителей и которая была в моих мечтах красива и велика, как радуга. Подруги имеющие мужей и детей иногда жаловались на жизнь, но что то менять не собирались. Хорошего было много больше чем плохого, так как они выходили замуж по зову сердца, а я … Даже не знаю почему согласилась выйти замуж за Гарри.
Он был дальним родственником мамы. Мама его всегда ставила в пример и всегда плохо говорила об отце. Так и получилось, что мать сформировала образ плохого и хорошего мужчины. Все сверстники, которые за ней пытались ухаживать проигрывали Гарри. Он был старше, крепко стоял на ногах и знал чем будет заниматься завтра и через месяц, и через год и сколько денег у него будет через десять лет, и где он купит дом, и где купит на море во Флориде кондо для отдыха своей семьи.
— Какая ты была дура.
— Я не хотела жить неудовлетворенно, как жила мать и послушалась ее совета, что бы иметь деньги прямо сейчас, а не через много лет. Он предложил мне создать семью. Я согласилась без долгих раздумий, хотя он не ухаживал за мной, как другие и даже не признавался в любви. Просто сделал деловое предложение, а я его приняла.
— Неравный брак бич цивилизации. Она нам не предлагает ясной и понятной концепции будущего. Так, что ты скорее жертва цивилизации, чем неразумности.
— Это оказалось неравноправное партнерство. Я была без права голоса и должна быть его атрибутом при выходе из дома. Я не была свободна, настоящая рабыня, даже не тень, а след от неё, которого нет в природе, но есть в обществе.
— Ты же сама этого хотела.
— Я не знаю до сих пор чего тогда хотела, а он знал, что хотел. У нас не было скандалов, он умел сглаживать углы, был всегда занят работой, а я собой. Общего между нами ничего не было.
Рождение сына мало что изменило в их жизни. За мальчиком присматривала добрая женщина, вышедшая на пенсию одинокая учительница, которая и жила у них на втором этаже рядом с детской и осталась в роли блюстительницы очага после того, как сын Хантер пошёл в школу и в нянечке надобность отпала. Она и сейчас там живёт.
Холодильник Хитер всегда был полупустой. Она умела готовить, но не хотела возиться. Одно дело когда семья собирается за столом, а другое когда ты одна. Обычно день начинался с чашки утреннего кофе дома и заканчивался дома чашкой чая перед сном, обед она кушала в кафе возле работы в компании коллег. На работе задерживалась допоздна, изредка ходила в кино. Самыми тяжёлыми были выходные дни и праздники. Брат понимал как ей тяжело и часто накануне приглашал в гости. У него была большая дружная семья и Хитер была ее членом. Довольно часто она оставалась у них на ночлег и за ней был закреплен диван в малой гостиной, где она спала первое время после развода.
Иногда мужчины, посетители их агентства, пытались установить с ней отношения поближе, приглашали в театр или на выставку, на ужин или покататься на яхте, но она всегда отказывалась, всё обращала в шутку и её скучное выражение лица отбивало у мужчин охоту делать повторную попытку.
— За тобой кто-нибудь ухаживает?
— Все мужчины моего круга походят на Гарри. Я хочу встретить человека не озабоченного бизнесом, такого, для которого я была бы всем. И он для меня стал бы всем, что бы он вошёл без проблем в семью брата, которая является и моей семьёй.
Так за беседами с зеркалом текли дни, недели и месяцы первого года одинокой жизни. Наверное человеку необходимо больше времени, чтобы выйти из депрессии, виновником которой является он сам. Доктор Сара направила её к приятельнице психиатру и та прописала ей легкие лекарства. Переживать она стала меньше, но жизнь не изменилась. Ей не нужны были таблетки, а нужен был человек, который бы отличался от её окружения.
