2

В центре комнаты появилось слабое свечение, неизвестно откуда взявшееся. Потом оно становилось все ярче и ярче, и на изумленных глазах Барни вдруг вырисовалась фигура человека. Хотя люди вот так вот, из ниоткуда, появиться не могут. Существо выглядело, как высокий, подтянутый, нереальной красоты человек. Подбородок Барни сам по себе опустился и бессознательно его рот раскрылся в изумлении, смешанном с восторгом. Идеальной, невероятной просто, красоты безупречное лицо обрамляли длинные густые волосы ярко-голубого цвета, тонкие брови были красиво изогнуты, а небесной лазури глаза переливались как два кристаллика льда. В них светились холод и отчужденность. Пропасть вечной мерзлоты можно было увидеть в этих глазах. Белоснежная кожа едва ли не светилась. Красиво очерченный рот выражал безразличие. Существо было одето в белый латекс. Его фигура казалась настолько прекрасной и величественной, что Барни задрожал от благоговения и… страха. Он полез под кровать. Неизвестно, сколько он там просидел, но вскоре это ему надоело и Барни с опаской выглянул из-под кровати. Существо смотрело прямо на него. Спокойно, невозмутимо, не выражая никаких эмоций. Внезапно Барни охватило остервенение: «какого черта этот парень делает в моей комнате, вынуждая меня прятаться под кроватью?! Его сюда никто не приглашал!» Чумазая физиономия Барни вылезла из-под кровати. Он напоминал маленького зверька, если бы кто-то из здешних знал, как они выглядели раньше.
— Кто ты такой и что делаешь в моей комнате? — злобно проговорил Барни.
— Ты бы для начала умылся, негоже принимать гостей в таком виде, — окутал комнату мягкий бархатистый голос существа. Вспомнив о том, что он весь в грязи, Барни залился краской.
— Прими душ, я подожду, — совершенно спокойно проговорил незнакомец. Барни хотелось послать его, чтобы не хозяйничал, но ему было ужасно стыдно, что он в таком чумазом виде при посторонних. Единственным выходом было пойти помыться. Ничего не сказав, он вышел в ванную.
Приняв горячий душ, Барни почувствовал себя человеком. Гель для душа «Цветение трав» приятно щекотал ноздри ароматами. Барни не знал, что такое цветение трав. Это было что-то фантастическое, из компьютерных игр. Он накинул на плечи полотенце, потрясая в воздухе сосульками мокрых волос, разбрызгивая капельки влаги, и так обильно льющей за окном. Казалось, гость и не думал скучать. Он расположился на кресле, закинув ногу на ногу и рассматривал электронные журналы. Барни взбесило, что он ведет себя, будто в гостях на самом деле владелец дома, с наглостью и бесцеремонностью. Но вспышка быстро прошла и Барни невольно залюбовался неземной красотой незваного гостя, голубые локоны которого плащом ниспадали на облегающую идеальную фигуру латексный костюм. Гость внезапно перевел на него взгляд, оторвавшись от журналов. Его глаза стали прозрачными, как лед.
— По вашим меркам, наша раса идеально красива? — вдруг прожурчал голос голубовласого незнакомца. От неожиданности Барни потупил взор, делая вид, что вытирает полотенцем мокрые волосы. Халат облегал его стройное, можно сказать, худое, тело.
— Кто ты такой, черт тебя возьми и что тут делаешь? — наконец проговорил он.
— Мэрион Монти, твой Хранитель, — ответил незнакомец бесстрастно. Во всем его виде сквозило чувство нескрываемого превосходства. — Людишки настолько скудоумны, что сами вряд ли о чем-то догадаются. Все им приходится разжевывать на блюдечке, — добавил он наглую и язвительную фразу.
— Людишки?! — вскричал Барни, выкидывая прочь полотенце, которое влипло в стену, оставляя за собой мокрый отпечаток. — Да за кого ты себя держишь, Мэрион, как тебя там?!
— За представителя более умной и совершенной расы, чем ваша, — спокойно и надменно проговорил Мэрион, ни капли не сомневаясь в своих словах.
— Вам же нельзя, «умным и совершенным», показываться нам, людям? Так что ты тут делаешь вообще? Демонстрируешь свое совершенство, словно жеманная девчонка?
Малоприятная реплика, казалось, пролетела мимо ушей Мэриона.
— Иногда можно, — сказал он, сложив длинные тонкие пальцы, в замок, — в особенных случаях. Когда нужно наставить на путь истинный безрассудных глупцов. И они всегда молчат, что видели нас, ведь никто не хочет быть раньше времени утилизированным, — на последней фразе он пристально посмотрел на Барни и на лице его промелькнуло что-то вроде усмешки. Барни вздрогнул, подумав, что, если б не эта усмешка, он считал бы, что эта раса напрочь лишена всяческих эмоций. Глаза Мэриона заиграли ярко-синим.
— Собственно, я пришел, чтобы забрать у тебя запрещенную литературу, пока она не просочилась в массы, ибо такие, как ты, глупы особенно. Он выжидающе протянул ладонь с длинными тонкими пальцами.
— Какую литературу? Откуда ты знаешь?! — вырвалось у Барни.
Мэрион вытащил небольшую конструкцию, напоминающую брелок с маленьким экраном. — Вот, — сказал он, — отсюда я наблюдаю за твоей жизнью. Каждый Хранитель наблюдает за своим человеком, предотвращая его непотребные поступки.
— Что?! — вскричал Барни. — Мы для вас тамагочи?! По какому праву вы лезете в нашу жизнь?!
— Мне все равно, нравится тебе это или нет, я пришел за литературой, которой ты имел глупость начитаться. Принеси-ка ее сюда!
— Да, сейчас, разбежался! — Барни загородил собой столик, на котором лежали книги, навсегда изменившие его сознание. Мэрион сделал жест в сторону столика. На глазах Барни книги сами полетели к пришельцу в руки. Такого Барни еще не видел и разинул рот от удивления. Но через минуту он со злостью закричал:
— Отдай! — но подойти к существу не решался. Мэрион спокойно покачал головой, словно задумавшись. Глаза его снова стали ясно-голубыми, бездонными. Казалось, что это не глаза, а неизведанные миры. Барни не мог взять в толк, куда он дел книги, не имея ни кармана, ни сумки.
— Я все успел прочесть, я все расскажу! — закричал он.
— От твоего крика скоро начнет болеть голова, — поморщился Мэрион. — Более глупых речей я еще не слышал.
— Я все знаю! — не останавливался Барни. — Вы — захватили планету Земля, мою планету, и сделали ее своей колонией!
Монти пожал плечами:
— И что с того? Наша планета слишком мала, а нам нужно развиваться и расширяться. Мы — раса, превосходящая людей, потому мы подчинили себе вашу волю. Разве вы, люди, не считаете, что жизнь — борьба и выигрывает в ней сильнейший? Так вот — сильнейшие — это мы. Однако, тут даже борьбы не было — ваше правительство продало планету с потрохами. Чья вина, что люди такие алчные?
— А вы не алчные?! — закричал Барни. — Захватили всю Землю, все уничтожили ради своего блага, а мы вынуждены работать на вас, как рабы?!