16

В саду Барни действительно охватила тоска. Он смотрел, как колышутся от ветра травы. Раньше вся планета была такая. Закат, салатовые блики вокруг солнца. Яркого, кислотного цвета.
— Интересно, каким был закат раньше… — проговорил Барни.
— Точно не таким, — ответил Мэрион.
Он обнял Барни сзади, крепко прижал к себе.
— Барни, ты разрываешь мне сердце, я начинаю чувствовать себя виноватым в уничтожении твоей планеты, я ощущаю вину перед тобой… Когда я попал на Землю, я был очень молод и просто за всем наблюдал. За всем, что творили плутонцы. И для тебя я ведь тоже проклятый пришелец, завоеватель…
Барни уткнулся лицом в латекс Мэриона:
— Что ты такое говоришь… Я не могу ненавидеть тебя. Ты совсем другой. Я удивился, узнав тебя лучше. За маской надменного, самовлюбленного щёголя скрывается большое сердце, способное преданно любить, жертвуя собой.
— Ах, как ты красиво умеешь говорить, Барни, я польщен, — прошептал Мэрион, ещё сильнее прижав его к себе. Голубые волосы перебирал ветер, иногда закрывая прекрасное лицо пришельца, иногда открывая его, будто дразнясь.
— Не заканчивал университетов, поэтому, говорю от души, — ответил Барни.
— Пойдём в дом, — сказал Монти, — сюрпризы ещё не закончились.
Отчасти, он это делал, чтобы увести Барни от мыслей о Земле и не чувствовать себя пришельцем-захватчиком в его глазах, что очень тяготило.
Предлагаю на ужин отбивные «межгалактические» в пикантном соусе, салаты на выбор, жареные колбаски «солнечное ассорти» и много ещё чего, на что ляжет твой глаз.
— Я проголодался, — согласился Барни.
— Из напитков?
— Когда-то я слышал о таком чудном вине, как «Лунная соната».
— Есть такое, — ответил Мэрион, откупоривая бутылку.
Они принялись за трапезу.
— А теперь, — сказал пришелец, — ещё один сюрприз: это моя личная обсерватория с телескопами.
— Ух ты! — воскликнул Барни, немедленно решив бежать туда.
Громадные телескопы поразили его. Смотря в них, можно было отыскать любую планету, любую звезду и Барни увлекся.
— Подыскиваю для нас планету, — пошутил он.
— Я не исключаю такого случая, если нам придётся бежать на моём космолете, — проговорил Мэрион.
— Космолет! — воскликнул Барни. — Я мечтаю о нем!
— Это крайний случай, — проговорил плутонец.
Барни обвил его шею руками и заглянул в глаза.
— Спасибо тебе, ты так балуешь меня, это были самые лучшие выходные в моей жизни, — проговорил Барни и прижался к нему.
— Ты тоже несколько раз порадовал меня своими словами сегодня. И это самая лучшая награда для меня.
Они пригубили «Лунную сонату» и посмотрели на звезды. Губы Барни сами открылись для поцелуя, как цветок, и впустили язык Мэриона в свой сладкий плен.
— Я хочу тебя… — прошептал Барни.
Целое звездное небо нависло над головой. Это зрелище захватывали дух, будто бы Барни находился в просторах необъятного космоса. Лёгким движением, Мэрион снял с Барни полотенце, которым тот все ещё был замотан и опустил его на пол, развязывая тесьму своего халата. Белые плечи в свете лунного серебра, на которые падали длинные локоны, очаровали Барни. Все его тело пронзила сладкая дрожь предвкушения, когда язык Мэриона начал гулять по его телу, не пропуская ни единого уголка.
— Люблю тебя… — прошептал Барни, полностью расслабившись и отдавшись страсти и чувствам без остатка. Он плавился в объятиях пришельца, как пластелин. Это и вправду были лучшие выходные за всю его жизнь. Столько сюрпризов и даже книги, запрещенные книги, Мэрион на свой страх и риск решил ему подарить! Барни перевернул плутонца вниз и оказался сверху.
— Хочешь поиграть? — усмехнулся Мэрион.
— Хочу сделать тебе приятное, мой любимый…
От словосочетания «мой любимый» пришельца пронзила дрожь. Барни начинал покрывать его тело поцелуями, тихонько, будто стесняясь, но потом принялся набирать обороты. Его язык достиг живота и опустился ниже. Мэрион застонал. Звезды отражались и растворились в его глазах. Барни сел на него сверху и Мэрион снова издал стон.
— Нравится так? — спросил Барни.
— Да, — взволнованно проговорил Мэрион, — продолжай.
Барни начал двигаться сильнее и активнее, отдаваясь страсти без остатка. Мэрион поддерживал его за бедра, то отрывая от себя, то удерживая. Из его груди вырывались стоны. Барни готов был кричать. Пришелец принялся ласкать его спереди. Пытка была невыносима и, закричав, Барни облегчился. За ним облегчился и Мэрион. Барни упал в его объятия и просто лежал, смотря на звезды.
— Мэрион, — прошептал Барни, — никто и никогда не сможет заменить мне тебя, слышишь? Никто и никогда…
— Ах, Барни… — прошептал плутонец.
Его огромные, как два синих мира, глаза, слегка увлажнились от навернувшихся слез. — Как я устал от всего. Улететь из этого мира с тобой куда угодно и там наслаждаться счастьем — все, чего я хочу…
Барни припал к его губам, как томимый жаждой к источнику. Он гладил его губы, время от времени, покрывая их поцелуями, изумляясь правильности черт этого невероятно привлекательного лица. Будто в них обоих растворялись, пропуская через себя, целые вселенные.