— Ну капиталисты, вот, так совсем не думают, — сказал Мэрион, — я был раньше такой же. Мне плевать было на этих рабочих с корпораций: плохо им, хорошо, сколько они получают, в бараках живут или их утилизируют. Мне не было до них никакого дела. Я никогда ни в чем не нуждался, у меня было все самое лучшее и дорогое, я мог удовлетворить любой свой каприз. Но потом, когда я полюбил тебя, я начал меняться и многие вещи стали мне понятны, вещи, до которых мне раньше не было дела. Я видел, как тяжко ты трудишься, ничего толком не зарабатывая, как все твои пальцы были в мозолях… Мне было больно от этого, Барни. И когда я это все увидел и прочувствовал, я понял, что все это неправильно, что так не должно быть в мире…

  — Спасибо, — прошептал Барни.

  И тут он услышал волшебные звуки, наполнившие лес, и встрепенулся:

  — Мэрион, ты слышал, что это?!

  — Это поёт птица.

  — Птица?! Где она? — подскачил Барни.

  — Вон, на ветке! — показал Мэрион. — Это, кажется, бамбуковый желторотик, видел таких на Меркурии. Волшебно поют.

  Барни пытался сфотографировать птицу, но та улетела, сорвавшись с ветки.

  — Я видел живую птицу! — вскричал Барни. — Как здесь красиво! Я хочу, чтобы Земля снова стала зелёной.

  Он свалился на траву, заглядывая в небо Проксимы Центавра.

  — Ты не против, если я прилягу рядом? — сказал Мэрион, устраиваясь сверху. Длинные голубые волосы пришельца шлейфом упали на плечи парня. Плутонец смотрел на него и гладил по щеке.