Мэрион и Барни тоже не спали, из их окна были видны звезды. Барни нежился в объятиях Мэриона и смотрел в окно.
  — Мэрион, какая тёплая ночь! Мне с тобою так хорошо, обними меня сильнее.
  — Куда уже сильнее, Барни, раздавлю, — губы Мэриона прошлись по его шее и Барни издал вздох.
  — Ты знаешь, как сделать, чтобы я снова тебя захотел, — ответил парень.
  — По-моему, ты всегда меня хочешь, круглые сутки, — ответил пришелец, — и днём и ночью.
  — Так это же ты и развратил меня.
  — Прямо уж-таки развратил, ты просто быстро вошёл во вкус, — потому что влюбился в меня, — ответил Мэрион.
  — Перед таким соблазнителем, как ты, не устоит никто. Надеюсь, я единственный, кого ты соблазняешь, — ответил парень. Мэрион опустил его на кровать и склонился над ним:
  — Барни, разве я хоть раз давал тебе повод сомневаться?! Или поведение Илира навеяло на тебя такое настроение?
  — Да, наверное. Прости. Мэрион, я очень сильно тебя люблю и боюсь потерять…
  — Я знаю, — ответил плутонец, — но ты не потеряешь меня, тебе повезло — я однолюб, я моногамен, — он очень медленно, с чувством, поцеловал Барни в губы.
  — Я вот и думаю, за какие заслуги мне так повезло, — ответил парень.

  Илир с нетерпением ждал Агона, он лежал без одежды, сгорая от страсти, представляя, как пришелец овладеет им. Чувства вернулись и страсть закипела с новой силой. Генти прятался в темноте, подозревая неладное. Он видел, как Агон прошмыгнул в комнату Илира.
  — Ну где ты ходишь, Агон, я заждался! — воскликнул парень. Генти подслушивал под дверью.
  — Я тут, мой мальчик, ждал, когда все улягутся, чтобы скорее прийти к тебе.
  — Разденься.
  Агон начал поспешно скидывать с себя одежду. Он вынул шпильку и длинные пепельные волосы водопадом упали вниз, покрывая обнаженный торс пришельца.
  — Агон, я тебя люблю, — проговорил Илир, обвивая его шею руками. Пришелец довольно улыбнулся.
  — Илир, моё солнце, лучи которого согревают душу, —  он зарылся лицом в его огненные волосы, что всегда любил делать.
  — Агон… — с нетерпением простонал Илир. Язык пришельца проник к нему в рот, потом начал опускаться ниже, касаясь эрогенных точек, Илир не сдерживал страстных стонов. Генти стоял под дверью. Слёзы боли и обиды стекали по лицу, душу охватила бессильная злоба. Он еле сдержал себя, чтобы не выбить дверь в спальню и ушёл в свою комнату, из которой больше не выходил.