— Ну что, ты сменил гнев на милость? — шепнул ему на ухо Мэрион, проведя языком по шее.

  Барни простонал:

  — Ммм, как же хочется… Мэрион, я сейчас с ума сойду, так хочу тебя, не издевайся.

  Пришелец победоносно усмехнулся:

  — Больше не будешь вредничать?

  — Не буду, только давай уже поскорее…

  — Как скажешь, любимый, — Мэрион наконец вошёл в него и Барни, вцепившись ему в спину, издал слодострастный стон.

  14

  Илир лежал, не шевелясь, он даже не вполне осознавал, что Агон освобождает его пристегнутые к кровати руки и ноги. Пришелец гладил и покрывал поцелуями его лицо:

  — Мой мальчик, не злись на меня, я тебя люблю.

   Лицо Агона начало расплываться, превращаясь в пятно тумана и потом Илиру стало все равно.

  Он очнулся, лёжа в постели Агона, в его объятиях. Болело все так, что невозможно было пошевелиться. Пришелец покрывал поцелуями его лоб и щеки.

  — Прости меня, кажется, я переборщил…

  У  Илира не было сил на ругань, ненависть и оскорбления, он безразлично посмотрел на Агона и снова закрыл глаза.

  Барни наконец-то связался с Анной по межпланетной связи.

  — Анна, как у нас там, на Земле, дела?!

  — Потихоньку, Барни. Растения, которые вы с Мэрионом посадили перед отъездом, принялись и зазеленели. Корпорации мы оставили и работаем в них сами для всех людей, а не для группы лиц, которые пользовались плодами нашего труда. Рабочий день у нас теперь по 5 часов, два выходных и отпуск. Люди работают и отдыхают. Все счастливы. У нас нет ни правителей, ни депутатов, ни полиции. Все конфликты, если такие существуют, мы научились регулировать сами. Ты-то как там?