— Это ерунда, Барни, волосы восстановятся, — он прижал парня к себе и начал покрывать его лицо поцелуями. — Как же я испугался, что никогда не увижу тебя, мой Барни. Я хотел броситься с крыши вслед за тобой…

  — Это было бы очень глупо, Мэрион, — с укором сказал Барни. — А ещё меня очень печалит предательство Луана. Я так хотел помочь ему, а теперь чувствую себя полным идиотом.

  — Да, впредь нужно быть осторожнее. Ради выгоды пришельцы способны на многое, даже отплатить злом за добро. А мы им и приют, и доверие, в дом к себе впустили… Я предположить не мог, что Шейн уже на Проксима Центавра и следит за нами. Он прикасался к тебе? Что он делал с тобой??

  — Ничего он не делал. Запугивал, говорил, что скоро мне наступит конец.

  Мэрион сжал кулаки:

  — Как же хочется разделаться с ним, ух, я бы его сейчас своими руками задушил… Барни, послушай, никуда без меня не выходи и никому не открывай.

  — Хорошо, любимый, — произнёс Барни, — теперь буду слушаться тебя и делать все, как ты говоришь.

  — Вот таким ты мне нравишься, — сказал Мэрион и, свалив его на постель, принялся долго целовать.

  Илир мрачно смотрел в окно, он чувствовал себя как в тюрьме. Парень поразился тому, как переменился к нему Агон, он превратился в саму нежность. Неужели начинаешь что-то осознавать только тогда, когда безвозвратно теряешь? Илир был похож на вылепленную искусными скульпторами статую. Агон целовал его обнаженные плечи.