31

  Барни до сих пор не просыпался и Мэрион начал переживать.
  — Как он? — спросил Генти.
  — Все еще спит, — задумчиво отвечал плутонец. — Хоть дыхание в норме, я все равно переживаю. Как ты?
  — Немного лучше, боль утихла.
  — Сейчас я ещё раз обработаю раствором твои порезы, если их не лечить, может быть очень плохо.
  — Как я устал от всего этого, Мэрион! — воскликнул робот. — Это будто адский замкнутый круг, из которого нет выхода: я опять убегаю, меня ловят, опять побои и страдания, потом все повторяется снова и снова!
  — Я тоже устал, Генти, очень устал. От переживаний за Барни. За мной охотятся, а страдает он… Иногда мне хочется забрать Барни и улететь на необитаемую планету, чтобы хоть немного насладиться покоем.
  — Ещё телефон Илира не отвечает, вдруг что-то случилось??
  — Прошу тебя, Генти, только не выходи никуда, тебя снова могут поймать, а твои раны требуют тщательного лечения. Илир знает, где я живу и, думаю, догадается прийти в случае чего.
  Мэрион вернулся к Барни, парень по-прежнему спал. Пришелец склонился к нему и нежно провёл рукой по щеке. Барни зашевелился.
  — Мэрион?
  — Как ты чувствуешь себя, дорогой мой?
  — Как-то не очень… что произошло, где мы?
  — Все хорошо, мы дома, ты в безопасности, — Мэрион уложил голову Барни к себе на колени и начал перебирать его волосы.
  — Мэрион, почему ты белый?!
  — Покрасился. Что, тебе можно, а мне нельзя?
  — Но как тебе идёт быть блондином, просто невероятно! Что со мной произошло? Помню лицо какого-то чокнутого врача… Он не давал мне дышать. Это ужасно, когда тебе не дают дышать.
  — Все хорошо, милый, все позади, больше никто не причинит тебе зла, — Мэрион целовал Барни в голову и мечтал удушить Менгеля.
  — Генти! — воскликнул парень. — Что с ним, он жив?
  — С Генти все хорошо, он у нас дома.
  — Никогда больше не оставляй меня, Мэрион, никогда… Это ужасно, что я пережил.
  — Никогда больше не оставлю, не переживай.
  — Где ты был?! — из последних сил закричал Барни. — Я искал тебя по всему городу, ночевал под мостом, попал в ужасные кварталы, потом меня обманом заманили в эту клинику, говорили, что ты там…
  — И ты, конечно, поверил первому встречному, глупый мальчик…
  — Я на все был готов, чтобы увидеть тебя.
  — Меня взял в плен Шейн с помощью паралитического раствора. Он вымогал формулу элексира бессмертия, чтобы сделать корпорацию по его производству и продавать его на Землю за бешеные деньги.
  — Вот урод!
  — Я думаю, что формулу в надежные руки нужно передать на Землю, чтобы не случилось того, о чем мечтает Шейн.
  — Да, — сказал Барни, — так и сделаем.
  — Шейн поверг меня в шок своим признанием… что давно уже любит меня…
  — Что?! — подскочил Барни. — Да я ему все волосы повыдираю, пусть только к тебе подойдёт хоть близко. Ты только мой!
  Мэрион рассмеялся:
  — Какой ты собственник! Но мне нравится это, нравится, когда ты меня ревнуешь… — Мэрион наклонился и поцеловал Барни в губы.
  — Хочу есть, — сказал парень.
  — Идёшь на поправку. Звонили из полиции, кстати, ты в состоянии дать показания против Менгеля? В его лаборатории нашли ещё двадцать пять замученных пришельцев и около тридцати киборгов.
  — Конечно дам, — сказал парень, — пусть этого урода поскорее посадят куда следует.
  — Думаю, если бы не мое влияние и деньги, Менгель откупился бы взяткой, — рассуждал Мэрион. — У кого много денег, тому все двери открыты. А я один из самых богатых пришельцев во Вселенной. Вот как тебе повезло, — подмигнул он.
  — Я и сам могу пойти работать, — хмыкнул Барни, — мне не привыкать.
  — Барни, я просто пошутил.
  На кухне ждал Генти, читая газету.
  — Мэрион, ты прославился, о тебе пишут в газетах.
  Заголовок: «Эталон красоты и успеха, Мэрион Монти, разоблачает профессора Менгеля, спасая своего возлюбленного».
  — Всю подноготную раскрыли, — ответил пришелец.
  — Может и к лучшему, что все так вышло, — сказал Барни, прожевывая бутерброд, — представь, если бы его не поймали, сколько пришельцев бы он замучил!
  — И даже роботов, — добавил Генти.
  — Он создаёт каких-то монстров, будто бы из компьютерных игр. Они и пришельцы и машины одновременно, — сказал Барни, — это жутко.