Илир всячески пытался отвлечь Агона от грустных мыслей из-за Росс, не давая ему скучать.
— Киборги пьют красное вино, я и нам взял.
— Нам? Ты будешь пить вино, Илир?
— С тобой буду, — ответил Илир. — Если я буду пьян от твоих поцелуев, свалю на вино.
— Я знаю, что ты не пьянеешь от алкоголя.
Робот тоже забрался под одеяло.
— Снова льет, как из ведра, — Агон посмотрел в окно. Робот прижался к нему.
— Люблю лежать так с тобой, когда идёт дождь, — сказал робот. Агон развернулся к нему и крепко обнял, Илир обнял его в ответ, — они продолжали лежать молча, слушая дождь. В объятиях своего робота Агон забыл обо всем на свете: о Росс, о своих миллиардах, о прежней жизни, в его руках находилось самое главное сокровище и все остальное уходило на последний план.
— Агон, поцелуй, — попросил робот.
После обильных ливней над планетой Земля взошло Солнце и природа просто расцвела: все ожило и зазеленело с новой силой.
— Мэрион, посмотри, какая красота! — восторженно воскликнул Барни.
— Вижу, — ответил плутонец.
Парень крепче сжал его руку.
— Ладно, мы, пожалуй, пойдём, — сказала Анна и они с Террансом, не торопясь, пошли обратно. Терранс тоже был до сих пор жив, получив бессмертие. Они слишком много лет не общались с Барни и разошлись тогда в не слишком-то добрых отношениях. Терранс добивался его, впадал в истерики, ревновал. Но это было так давно, что почти забылось. Барни был рад, что сейчас они с Террансом наладили добрые отношения. Время стирает острые углы.
— Как я счастлив жить на своей планете! Наслаждаться чистым воздухом, изумрудной зеленью, этим небом, солнцем, облаками! У нас нет ни богатых, ни бедных, все живут в достатке, у нас есть вечная молодость и бессмертие, у меня есть ты… чего ещё я могу желать?
— Радуешься, как ребёнок, — улыбнулся Мэрион.
— Хотя… я бы, наверное, пожелал, чтобы на всех других планетах жили бы так же, как и на нашей. Чтобы вся Вселенная была свободной и счастливой!
— Пришельцы других планет должны сами стремиться к этому, Барни, — ответил плутонец. — Под лежачий камень вода не побежит.
— Просто у них нет тебя, потому что ты весь мой, — ответил парень.
— Наверное, — Мэрион потрепал его по волосам. Барни крепче сжал руку Мэриона, они шли вперёд, навстречу Солнцу, навстречу новой странице в собственной истории, которая с некоторых пор стала одной на двоих.
— Мэрион?
— Что? Хочешь сказать мне лишний раз, как меня любишь?
— Ты научился читать мысли? — поинтересовался Барни.
— За столько лет научился, — ответил пришелец.
В лицо дул свежий ветер. Барни всегда думал, что ветер — это свобода. Если ты можешь быть самим собой — ты свободен, а если ты можешь быть самим собой рядом с тем, кого ты любишь, то ты просто счастлив. Они шли по верному пути, пути, освещенному солнцем и сильными чувствами, над которыми было невластно даже пространство и время.