— Мама! Мама! – кричала малышка, подбегая к высокой стройной женщине в пестреньком ситцевом платье. – Смотри, какой он хорошенький! Можно, мы его себе оставим?
В руках девчушки ежился крошечный рыжий котенок и испуганно смотрел по сторонам своими голубыми, как небо, глазами.
— Ну пожалуйста, мам! – с надеждой заглядывая в лицо матери, упрашивала дочка.
— За ним ухаживать надо: кормить, поить, играть, — пыталась найти доводы застигнутая врасплох женщина, но отказать дочке теперь, когда у них есть свой дом и двор, она не могла.
Катя с мамой совсем недавно перебрались в Петрополье. Плохо только то, что школы в их поселке нет, а ведь Катеньке в этом году идти в первый класс…
Катя на минуту пришла в сознание. Рана страшно ныла и продолжала кровоточить. Девушка подалась назад, попытавшись прислониться к стене окопа. Каждое движение отзывалось новым приступом боли. Сделав еще одно усилие и все-таки добравшись до стенки, Катя оперлась спиной и вновь отключилась.
— Я сама дойду! Я уже большая! – горячо убеждала девочка.
— Хорошо, — согласилась мама. — Только будь аккуратна.
До школы путь неблизкий — в соседний поселок, но если повезет и попадется по дороге машина с хлебом или молоком, то можно будет доехать. Катя только перешла в четвертый класс. Учиться ей интересно.Катя не из тех, кого пугают трудности. Учится она успешно. И настоящая активистка: плакаты пишет, листовки расклеиваети только-только стала пионеркой. Она ростом мала, но на самом деле старше всех в классе, поэтому и вошла в ряды пионеров еще весной прошлого учебного года. И теперь нужно быть для ребят примером: опаздывать нельзя. Поэтому Катя чуть свет на ногах. Покормила живность, позавтракала, на прощанье погладила Рыжика – и в школу…
Все тело ноет, в голове туман и мысли путаются. Катя наощупь пыталась найти винтовку. Она где-то тут, под боком, только бы дотянуться.
— В честь окончания семилетки устраивают танцы. Можно мне из синего ситца платье сшить?
— Конечно, дочка. Я тебе даже помогу, только со смены вернусь.
И вот платье готово. Катя придирчиво осматривает свою ладную фигурку в зеркале и вздыхает: больно мала. Хоть бы немного еще подрасти. В классе ее любовно зовут «манюсей».
— Там и десятиклассники будут, как ты думаешь, Юль? – пытаясь скрыть волнение, спрашивает Катя.
— Конечно, будут. Сережка точно придет, если ты это имеешь в виду, — хитро улыбается подружка…
Как долго тянется время, когда ждешь! Сколько часов лежит она здесь между явью и тяжким сном, жизнью и смертью? Старшина обещал за ней вернуться. А обещания он всегда выполняет.
Катя в последний раз смотрит на свой дом. Семь лет она прожила здесь, в Петрополье, и теперь в спешке покидает поселок сразу после выпускного. Страшное слово «война» обжигающе дохнуло на всех вчерашних школьников, на их родителей и на эти деревья в саду. Жизнь уже никогда не будет такой, как прежде. Катя пытается смирить свою тревогу, но это плохо получается. С Рыжиком расстаться совершенно невозможно, и поэтому Катя берет его с собой. Ну а маму отправляют в медсанбат, ведь она врач.
Свет от взрыва ударил в глаза, земля посыпалась с бруствера. Долго ли продолжалось забытье, Катя определить не может. А вот и «мосинка», рядом лежит, вся в земле. Теперь перезарядить – и обратно в нишу. Кажется, температура поднимается. Только бы дождаться.
— В роте будешь, с нами, я договорился, — улыбнувшись, сказал старшина Сергей Старченко. – Медсестрой – не против?
— Ура! Спасибо большое! – вскрикнула Катя. И сразу поправилась:
— Ой, так точно, не против.
— Ха-ха-ха, да ладно тебе, у нас разница-то в годах невелика. Я маме твоей обещал за тобой приглядывать. Иди форму получай,- подмигнул парень и зашел в здание штаба.
Очень больно. Жить так хочется! Слезы катятся сами собой, оставляя светлые бороздки на грязном лице. Пока не померкло сознание, Катя вызывает в памяти любимые образы: домик с резными наличниками и ставеньками, цветущий яблоневый сад.Рыжик шуршит в цветах, гоняясь за бабочкой. Мама стоит на крылечке, вся освещенная солнцем, молодая и красивая, встречая ее, Катю, из школы. И ее первый танец с Сережей. Катя прощается. Со всем, что было любимо. Со всем, что любит.
— Ну что, едем домой? – спросил старшина.
— Ага, — погрустнев, ответила ему девушка.
— Ты чего? Не грусти! – Сергей приобнял Катю за плечи. – Я же с тобой. Вот увидишь, все хорошо будет. Ростов у немцев отбили. И вообще ты наш талисман! Тебе грустить по статусу не положено. Как же нам в атаку идти, если ты грустишь?
— Я не буду! Честно. Просто три года прошло, там не осталось никого и дома, наверное нет.
Несколько дней шли непрерывные тяжелые бои. Взрывы озаряют небо, их звуки словно громовые раскаты. Страшно, конечно. Три года войны – три года страха. Но человек ко всему привыкает. И каждый день учится заново жить.
На новом месте ночью рыли окопы. Катя сделала себе нишу, как и приказал старшина, ящик поставила, чтобы до верха достать и стрелять можно было.
— Готова? – спросил неожиданно подошедший Сергей.
— Ты меня напугал, — чуть обиженно сказала Катя
— Я не нарочно. Прислушайся, как тихо. Скоро немцы пойдут.
— А по-моему, им воевать тоже не хочется. Сидят и тишину слушают, на восход смотрят. Скоро солнце поднимется, и все холмы будут алые.Сереж, а мы домой вернемся?
— Конечно, вернемся. Вот выиграем бой и вернемся.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Катя достала из кармана фотографию, где она с мамой и Рыжиком, и долго смотрела на нее.
Кто-то звал ее по имени. Где-то далеко, как будто не здесь. Она с трудом открыла глаза.
— Катя! Катенька! – стараясь перекричать взрывы, звал ее парень.- Катюша, очнись!
— Да я тут, — слабым голосом отозвалась девушка.
— Катенька, не умирай, пожалуйста, мы «Ворона» взяли. Ну, потерпи немножко!
— Хорошо, что взяли. Ты маму найди, скажи, что я люблю ее, — прижав руку к карману с фотографией, сказала Катя и закрыла глаза.
— Катюша! – вновь позвал старшина.
Но девушка уже не отзывалась. Он накрыл ее шинелью и пошел в сторону высотки.
Раздался раскат сто пятьдесят второго, и взрывная волна засыпала окоп на семьдесят лет.
В апреле-мае 2012 года я одиннадцать дней провела в лагере поисковиков на Миусе. Ребята из Военно-патриотического клуба «Рысь» поднимали бойцов Великой Отечественной. Благодаря энтузиазму и кропотливому труду этих людей, страна узнает своих героев, а родственники могут оплакать близких. После трудного, насыщенного событиями дня сидим у костра, разговариваем – люди, такие разные, но спаянные общими интересами, единомышленники и друзья. Прошу сержанта клуба «Рысь» рассказать что-нибудь из личного опыта.
Сержант рассказывает, волнуясь и постепенно воодушевляясь:
«Очень сильное впечатление было, когда я откопала своего первого бойца. Предположительно, это была девочка молоденькая. Возможно, медсестра. В форме, но маленькая – совсем дитя. Ножки детские – очень маленький размер обуви. Она лежала в окопе в какой-то неестественной позе. Должно быть, сама спряталась, но смерть ее все равно настигла. Копали, можно сказать, со слезами на глазах. Все представляешь наглядно: здесь была война, здесь стреляли! Она пряталась и получила ранение. Она истекала кровью. Чувствуешь, как ей было плохо. И никакой это не самосброс от снаряда.
Мы видим, как она лежала, в какой позе, как держала оружие, как прижимала руку к каким-то дорогим вещам, которые хранились в кармане. Мы видим, как она умерла.Все, что происходило здесь, представляется ясно. И потому – очень больно».
И мне передалась эта боль, и в моем сердце нашлось место для девочки из прошлого, девочки, которая мечтала о любви, бережно хранила воспоминания о прошлом и, как все мы, с надеждой смотрела в будущее.
Прости нас, маленькая Катя. За то, что живем и не смогли за семьдесят истекших лет сделать эту жизнь разумнее и добрее.
