«А, так ты, наверное, дочь старосты?», – подумала я.
– Рассказывай! – потребовал староста у мужика, что избивал женщину, за которую я заступилась.
– Моя младшая жена… Это… Уже три года… Это… Не может дать мне наследника… – забекал-замекал сначала мужик, но постепенно его речь стала увереннее и осмысленнее. – А сегодня утром… Она потеряла дитё, которое носила. Я решил эту бракованную выгнать из деревни, чтобы никто потом не обвинил меня – Макара-скотника – в том, что если кто-то женится на ней, а она не родит ему дитя – это я виноват! А она… – тут он показал на меня. – Избила меня палкой! Совсем распустил кузнец жену! Чтобы баба на мужика руку подняла?! Так они скоро и командовать начнут!
Староста нахмурился и посмотрел на меня.
Я ждала фразы от него: «20 плетей ей за ослушание или побить её камнями!», – но он подбоченился, наклонил голову, улыбнулся и сказал:
– Ну что, Никита? Берёшь Соньку в служки? Это ж твоя жёнка её отбила у Макара!
На эти слова вся толпа зашумела, а кузнец, посмотрев на меня со злостью, ответил:
– Беру!
Побитый мною Макар толкнул Соньку к ногам кузнеца, плюнул и ушёл.
Староста поджёг палку от факела и отдал в руки Соньки. Та со слезами приложила её к запястью, громко закричала, уронила палку и с рёвом упала на колени перед старостой.
Я вырвала свою руку из хватки кузнеца, наклонилась к Соньке, обняла её и начала успокаивать, гладя её по голове. Кого больше я успокаивала её или себя – трудно было понять. Меня трясло от всей этой сцены мелкой дрожью.