Когда погребальный огонь почти полностью погас, пришедшие люди стали расходиться по домам.
Мы всей семьёй тоже пошли домой, только женщины-певуньи продолжали стоять и петь свою разрывающую душу песню, но всё тише и тише.
Не помню, как я дошла до дома, по-моему я не шла, а висела на Никите. Он держал меня под руки, а ноги мои не переступали по песку, а просто волочились…
– Мишутка ушёл в Светлые Сады к своим предкам и отцу, – сказала сквозь слёзы Сонька. – Он будет ждать нас там! Ему там хорошо и спокойно! – и обратилась уже конкретно ко мне. – Лада, тебе нужно успокоиться, вот, выпей этот отвар – ты сразу заснёшь, а потом… Тебе станет легче…
Она подала мне какое-то питьё, голова моя стала тяжелеть, а мне подумалось, что лучше бы это было какое-нибудь зелье, которое просто стирает память…
Мы с Никитой прошли в свою спальню и легли на кровать. Я, свернувшись клубочком на груди у Никиты, молча лежала и смотрела в одну точку. А он – мой вечно молчаливый и малоразговорчивый мужчина – гладил меня по спине и что-то мне шептал, и я под его тихий шёпот быстро уснула.
* * *
Мне снился Мишутка, он бегал среди цветущих яблонь и смеялся. Я даже во сне слышала его смех…
Мне хотелось его поймать, но он уворачивался и убегал от меня…
Потом откуда-то из-за дерева появился наш кот, и он каким-то образом превратился в меня, только это тоже была не я, а та – чьё место я заняла в этой жизни. Она мне улыбнулась, повесила на ветку яблони кристалл, которым играл малыш, подняла Мишутку на руки и пошла вместе с ним вглубь сада…