Сонька прибегала ко мне в свободное от домашних хлопот время, и мы с ней учили буквы и цифры. Она уже ждала малыша, и как ей сказала Северина – это тоже будет девочка.

Вот так мои дни были заняты учёбой. Я вспоминала сказки и записывала их на восковых пластинках.

Но буквы на них были плохо видны, и читать было неудобно. Поэтому я каждый раз, глядя на эти таблички, думала о том, что нужно попробовать сделать бумагу…

Я набрала у столяра матерьяла и дома экспериментировала с измельчением древесных стружек. По вечерам мне стал помогать Пётр, и мы вдвоём за несколько дней измельчили ведро этих стружек в подобие волокон, которые я замочила в воде. Пётр их несколько раз разминал, чтобы они хорошо размочились и пропитались водой. Затем я заварила крахмал и залила этим клейстером смесь, что измельчили с Петром. На следующий день – когда уже волокна пропитались этим клейстером – я постелила на сито ткань и разложила на ней тонким слоем эту кашицу. Хорошо её отжала и, накрыв другой тканью, поставила под грузом сушиться на печь.

Мне не терпелось посмотреть, что у меня получилось, но я выждала ещё два дня. Моя изобретённая бумага приклеилась к ткани, и я её аккуратно отделила от неё.

Да, это была бумага. Грубая, серая, плохо гнущаяся, но – бумага!

Я готова была прыгать от радости. Я показывала свою бумагу всем, как будто какое-то сокровище.

– Я видел книги. Уже напечатанные. Но чтобы кто-то сделал бумагу сам – такого ещё не видел, – сказал мне Никита.