Ратибор рухнул на пол. Чуть качалось синее-синее небо, немного подпрыгивал воз, фыркали лошади, на кочках звенели доспехи. Слабый ветер доносил громкий плачь матери, которая, видимо, так и осталась стоять у хаты, не замечая свой крик.

 Через несколько верст колдун почувствовал нечто мягкое на себе, мурчащее и теплое.

— Хозяин мр ?

— Чего вам?

— Что делмять, батюшка?

 Он чуть приподнялся и что-то начал шептать на ушко белому коту, тот только кивал.

— Иди отсюда, и так дурно.

 И кот спрыгнул позади телеги, а после скрылся где-то в молодой траве.

— И не холодно ему было в хате? Морозейши, чем здесь. Только отварил и такой мороз лютый!

— Таким как он, что жар, что мороз — все одно.

 Город издали казался маленьким селом, прямо как его, но стоило лишь пройти главные врата, как Ратибор удивленно начал осматривать огромные избы и в два, и в три этажа. Длинный и очень шумный рынок и, следовавшая за ним, улица ремесленников казались чем-то нереальным, ведь даже на ярмарке он не видывал столько людей. Вот и показалась церковь, напротив которой была огромная площадь, где проводили проповеди для горожан, когда желающих было больше, чем мог вместить в себя храм. Как только некромант увидел белые стены, то сразу отвел глаза, пытаясь избежать приступа боли, но тщетно. Три золотых купола свалили его обратно на воз, а очнулся он уже в темнице.

 По длинному коридору бродила вонь и сырость, где-то пищали крысы, где-то жуки. Единственным источником света в камере было маленькое решетчатое окошко, в которое даже кошка не сможет протиснуться, возможно, и мышь. Из множества одинаковых комнат занято было лишь трое.