Павел не любил, когда на него смотрят. Ему было неуютно встречаться с другими взглядом. Ещё его родители отметили, с каким упоением маленький Паша сидит в темноте под одеялом, накинутым на спинки стульев.
Сначала Павел справлялся с вниманием. Он говорил, ему отвечали, спрашивали – как твой день? – и ему этого хватало. Но однажды его друг сделал коллаж: он вырезал с общей фотографии все лица, мальчиков и девочек, и приклеил их к телам актёров и атлетов. В шутку Пашино лицо прилепили к тщедушному телу сутулого карлика-клерка в бабочке. Все посмеялись беззлобно, даже извинились, а Паша так и не оправился. Ему не было обидно за уродливое тельце, к которому его прилепили, ему было страшно; Павел осознал, что его лицо могут украсть.
Каждый год и каждый праздник он прятался по углам. «Никаких фотографий!» И, надо сказать, прятался он отменно. Павел вправду был очень худ, поэтому мог легко висеть на вешалке вместе с одеждой, ничем не выдавая себя. В запертом шкафу он тренировался, задерживал дыхание на целую минуту, а то и две, чтобы не быть найденным и не задохнуться от кислого запаха отцовских носков. Паша собрал самые старые, пропитанные грязью и холодным потом носки, с которыми не могло справиться ни одно мамино средство и ни одна молитва, прочтённая над ними всей семьёй. Павел надевал марлевую повязку, сшитую им самим на уроке труда, резиновые перчатки и кухонными щипцами закладывал носок в плотный пластиковый пакет с зиплоком. Потом с помощью вакууматора, из пакета удалялся воздух – Павел всегда отличался любознательностью и страшно боялся, что в пакете появится парниковый эффект, и бактерии с грибками начнут размножаться с невероятной скоростью. Сам пакет укладывался в коробку из-под обуви рядом с бумажным ножом и одноразовыми перчатками, а марлевая маска всегда лежала в рюкзачке. Сначала Павел говорил учителям, что в коробке недоделанная поделка из пластилина, и он просто стесняется её показать. Но как только учитель всеми способами пыталась затащить ребёнка в фото-угол, Пашенька быстро надевал маску, открывал коробку, стремительным движением резал пакет и становился неприкасаемым. Далее Павлу было достаточно лишь в молчании поставить себе на парту коробку с носком.
