***

 Боль от культи начала успокаиваться только ночью. Слабый лунный свет освещал соломенную подстилку, с которой некромант и наблюдал за черным звездным небом. Но, к его удивлению, что-то заслонило свет. В маленькую щель меж решетками втиснулось три шарика, они тихо засеменили к нему.

— Батько…

— Живой…

— Фу-у-ух…

— Чего вам? — он повернулся на бок и стал рассматривать своих подопечных. Из-за святой земли все трое выглядели очень уставшими, ослабшими. Бесы тяжело дышали, а из их пяточков выходил серый дым. 

— Мы нашли его…

— Помощника…

— Колдуна Зорана… Он уже летит, хозяин…

— Идите от сюда!

 Бесы устало прошагали к решетке, сделав башенку, они вылезли из камеры.

— Без руки вам даже лучше!

— Только не помрите!

— Еще немного, батенька!

 Ратибор устало вздохнул, а чуть позже крепко уснул. На рассвете каждому заключенному поставили стакан вина и кусок сухого хлеба, помощник епископа лишь говорил:

— Каб душа легчей вышла — причастись.

 Ратибор отпил немного вина и сплюнул жидкость на пол. Язык жгло, от запаха потемнело в глазах. «Неужто всё вино такая дрянь? Ладно, хотя-бы есть хлеб». Усевшись на подстилку, он начал трапезу. Крошки сыпались на одежду, на подбородок с редкой щетиной, на пол, заполняя собой щели.

 За окном слышался какой-то шум: что-то тяжелое тянули по земле, причем не одно и не пару.

— Давай тяни, Фома, нужно кострыще делать!

— Молчи, Балда, помоги лепше!