Жители разошлись тихо возмущаясь: вновь их пытаются склонить к этой непонятной вере.

— Этот поп только и делает, что сидит в своем храме, а ты ему часть урожая носи да дровы коли, а еще и мёд вози!

— Тише ты, Степан, пачуе нас дак и забьють на месцы. Тишей будь,- успокаивал дед Фома местного кузнеца, лет 30-40ка с широкими плечами, на которые еле налез тулуп.

— Я не понимаю этого, дед. Совсем не понимаю! Только и делаю, что раблю все для людей, а мне этого Бога в рожу тычут да говорят слушать библию и крест целовать. А я не хочу, зачем мне это?

— Терпи, сам ведаешь, что будет, если не послушаемся. Нужно не трогать этого Тихомира, он мне тоже не нравится, наглый шибко, но он и не баба, чтоб мне нравится,- дед широко улыбнулся, его седая бородка слегка трепыхалась от легкого смеха, кузнец лишь посмеялся.

 Мать по пути домой лишь слегка задумалась: «Делать нечего, раз Князь сказал, то лучше сделать как кажа, только вышиванку закончу». Стоило только забрать малышей и устроится на своем любимом месте, как работа пошла быстро, а из-за пения матери малыши, будто околдованные, тихо играли друг с дружкой. Когда Мария взглянула в окно она ахнула:

— Ох-ти мать честная! Уже вечер почти,- она укутала детей в рубашки, а после в две пеленки и, накинув на себя сермягу, выбежала с хаты. Малыши с интересом смотрели на чистое темнеющее небо и улыбались кусающему морозу и появляющимся звёздам.