Ожившему такая жизнь тоже не приходилась по душе: работать в кузне все труднее, возникает чувство, словно за ним кто-то зло наблюдает и этот кто-то старается выпроводить его подальше. В добавок, эта невидимая сущность мешает работать: то жар добавит в печи, то сломает заготовку, а бывало и унесет что-то. Все с мужеством переносил молодой кузнец, но недавно настала последняя капля его терпения. Утром он даже не смог зайти в кузницу, в дверном проеме словно возникла стена, а жар от печи нес горячие искры, которые жгли кожу, и он понял: теперь не стать ему кузнецом. Дед Степан сразу подметил проявление не домового, а какого-то выше стоящего существа, которому он поклонялся и просил помощи многие лета, и всю эту злость высших сил он принимал на свой счёт. «Коль бы не я — работал бы сынок и бед не знал. А теперича вось чего творится…»
Живот Софьи стал еще больше, но он никак не портил ее гордую походку и приятную внешность, а наоборот радовал и придавал некоторую красоту общего ожидания ребенка. И в один день, когда Богомил обнял жену, к нему пришла одна мысль: «Я ведь уже помер, а вот дитё родится и будет жить. Нужно мне подготовить для него жизнь попроще, по богаче, пока я еще могу».
***
Привычный звон молота об накалённое железо сменился стуком топора об древесину. Богомил решил сделать пристройку к курятнику и расширить хлев, а после купить двух петушков и коня либо вола, чтоб работать было попроще, а если б родилась девочка, то досталось бы ей хорошее приданое. Так он и работал день за днем рубя лес, уже без позволения лешего, да и всю нечисть вурдалак стал ненавидеть, казалось, пришиб бы ту кикимору и выдрал бы ей косы, а груди оторвал от тела, но не было ее на глазах более. В этот огонь ненависти подкидывали сухостой черти: то топор затупят, то в ногах путаются, то пытаются посмеяться, а недавний случай и вовсе был опасен для близких — они поставили гвоздь шляпкой вниз прямо на пороге, ну Богомил и наступил, да боли не почувствовал, только слышит — что-то шлепает, когда он идет, глянь — из-под лаптей что-то течет тоненькой струйкой, посмотрел на ногу, а в ней гвоздь и вода болотная выходит из тела. Тут он и освирепел, взял топор да как начал по двору с ним бегать — чем очень сильно напугал жену — и глотку рвать: