«Видимо раньше казнят, чем четвертуют. Даже здесь они слово не держат. Христьяне — одним словом»,- так слушая шум с улицы он просидел несколько часов, пока не послышался топот в коридоре.

— Выводите их к кострищам.

 Солдаты зашли в камеры, особо не церемонясь они сковали руки и ноги заключенных, а уже после, подгоняя пинками, выводили узников на церковный двор. Грязные, искалеченные и разбитые люди предстали перед светом божьим, впервые за несчетное количество дней.

— Вперед к колодежу! — надзиратель пару раз ударил Степана указывая вперед, остальной строй двинулся за ним.

 Трава чуть щекотала босые ноги, а там, где лежала тень от церкви, умывала росой. Как только все трое подошли, один из надзирателей начал наполнять ведра водой, а второй срывал обноски с исхудавших тел. Когда узники оказались полностью нагими на каждого вылили по два ведра святой воды. Надзиратели с нескрываемым возбуждением рассматривали цыганку, как свора кобелей засматривается на текущую сучку. Скрыться от похотливых глаз не помогла даже белая накидка, которая сразу же прилипла к мокрой груди предательски выводя соски, её формы заставляли «святых» грешников давиться слюной.  Когда же тела некроманта коснулась вода он завопил, кожа начала слезать лоскутами. Испуганные стражники быстро накинули на него рубаху, но та вмиг стала алой, а после начала чернеть.

— Вперед на площадь!

 Девушку поставили впереди, а последним шел Ратибор. Любуясь гадалкой, стражники старались не смотреть лишний раз на колдуна, от одного его вида становилось тошно и сердце сжимал природный страх от понимания, что нечисть реальна. Там, где еще осталась кожа появились волдыри, он более не издал и звука, — уже не было сил — только еле передвигал ногами, которые попеременно схватывала судорога.