— Нашел хмель!

— А вот и расковник!

 Один бес обнял копытцами баночку и аккуратно ее поглаживая, очень нежно произнес: А вот и сироточка, травка сонная.

— Хорош галдеть! Несите все,- крикнул хозяин с кухни. Он сидел за столом, одной рукой придерживая маленькую ступу, а во второй держа округлый пестик. Нечистые с шумом прибежали к владельцу и, открыв банки, стали высыпать содержимое. В дверь с силой постучали.

— Открывай! — заревел незнакомый мужской голос.

 Колдун встал из-за стола, а чертики втроем продолжали нечто толочь. «Снова кто приехал с другой деревни? Даже не вежливо. Вот откажу я вам невежам и ревите сколько хотите»,- Ратибор открыл дверь. На пороге стояло трое: огромные асилки, чуть больше брата, на крепких шеях висели медные кресты, а одеты они были в легкие кафтаны и кольчуги, головы покрывали шишаки с изображением крестов, на поясах висели ножны. От одного только вида в глазах помутнело, нечто невидимое стало сжимать голову, колени чуть подкосились.

— Лекарь? 

— Так.

 Солдаты схватили Ратибора и поволокли со двора. За хлипким забором стояла двойка лошадей с возом, на котором располагалась железная клетка. Черти испуганно смотрели издали.

— А не выпорхнет из клетки-то?

— Не, свецоная она. Сам отец Афанасий святил, тут хоть сам Дъябал буде, а не вырвется.

 С шумом открыли клеть, ослабшего мага кинули прямо на дощатый пол. Дверца со скрипом закрылась. Пока церковники устраивались на воз, Ратибор чуть пришел в себя и заплакал. Вокруг была толпа сельчан, он чувствовал одобрительные взгляды большинства, мельком заметил ещё сильнее раскабаневшего попа с довольной ухмылкой. Но не он или кто-то другой из злорадников вызвал слезы, а мать. «Как же она изменилась. Так постарела, совсем сгорбилась, румянец сошел с лица, а щеки впали, как и глаза. Теперь и я понимаю тебя, брат, ох, как понимаю…»